Аркадий Смолин, собственный корреспондент РАПСИ
Верховный суд РФ и Судебный департамент в ближайшее время вынуждены будут озаботиться созданием специального подразделения, координирующего мероприятия по противодействию коррупционным правонарушениям в судейском корпусе и аппаратах судов.
Соответствующая рекомендация была дана ведомствам Вячеслава Лебедева и Александра Гусева по итогам заседания президиума Совета при президенте по противодействию коррупции.
Об актуальности проблемы свидетельствуют цифры Следственного комитета РФ. Ущерб от коррупционных преступлений в РФ за 2012-2013 годы составил более девяти миллиардов рублей. Об отсутствии позитивной динамики говорит рейтинг Transparency International. В прошлом году Россия заняла 127 место, набрав 28 баллов – столько же, сколько и годом ранее.
Специфика
Вряд ли у кого-нибудь в России возникнет вопрос, стоит ли создавать особое подразделение для борьбы с коррупцией и профилактики оной в судебной системе. Чуть более дискуссионным выглядит решение доверить самим служителям Фемиды обязанность следить за чистотой своих рядов.
Проблема в том, что сама специфика статуса судьи нивелирует значение любой оперативной работы против них. Попытка раскрыть факт коррупции судьи похожа на игру в шахматы с гроссмейстером: пока он сам, «добровольно» не допустит заметной ошибки, любые методы против него бессильны.
Такой роковой ошибкой может стать, например, решение судьи принять взятку лично в руки. Впрочем, на такое способны разве что совсем молодые, начинающие судьи. Матерея, они, как правило, обзаводятся родственниками-юристами. Эти члены семьи зачастую работают в какой-нибудь независимой юридической консультации. Вот с нею участнику судебного процесса и предлагается заключить официальный договор.
Существует множество и других, более эстетически совершенных, форм сотрудничества подсудимого или заявителя с судьей. Формы коррупции в судебной системе выглядят как настоящее искусство. Оттого аресты судей исключительно редки в любой стране. Например, в Молдавии 8 апреля был вынесен первый за 14 лет приговор судье-коррупционеру. Георгий Попа получил семь лет тюремного заключения за взятку в 200 долларов.
Проверкой чистоплотности своих рядов, согласно нынешнему законодательству, может заниматься только судейское сообщество. Неприкосновенность судьи вынуждает правоохранительные органы тратить время на получение разрешения на следственные и иные мероприятия. Такая волокита дает коррупционерам достаточно времени замести следы и «решить вопрос».
Таким образом, идея создания антикоррупционого спецподразделения силами ВС РФ и Суддепа, на первый взгляд, выглядит единственно возможным решением. Тем более что похожие инициативы уже не раз возникали внутри самого судейского сообщества. Например, в октябре 2008 Совет судей Петербурга рассматривал проект положения нового совещательного органа – региональной комиссии по вопросам независимости и противодействию проникновения коррупции в судебную систему Петербурга.
"Комиссия… должна заниматься анализом и проверкой информации о коррупционных проявлениях в судебной системе города способами, доступными органу судейского сообщества. Речь идет не только о жалобах граждан и официальных обращениях, но и о других источниках – газетных публикациях, оперативной информации... Комиссия, соблюдая конфиденциальность в своей работе, могла бы взаимодействовать с правоохранительными органами", - пояснял тогда бывший глава Совета судей Петербурга Юрий Козлов.
Планировалось, что комиссия могла бы участвовать в разработке антикоррупционного законодательства, затрагивающего судей. Заниматься отбором кандидатов на должность судьи, контролем за доходами судей, порядком принятия процессуальных решений и т. д.
Поскольку наработки авторов проекта явно превосходили региональный характер, пожалуй, имеет смысл вернуться к ним, не смотря на то, что инициатива незаметно угасла.
Интегрирование спецподразделения
Таким образом, сомнений в необходимости создания антикоррупционого подразделения практически нет, самым острым становится вопрос: как он будет выглядеть?
Когда речь шла о создании постоянно действующих дисциплинарных комиссий, рассматривающих исключительно проступки судей, их состав и принципы работы описывались по аналогии с Квалификационными коллегиями судей (ККС). Отличие в том, что у последних много сил и времени занимает экзаменационная работа, так что контролем за работой судей они могут заниматься только «по совместительству».
В этой связи возникает вопрос: зачем создавать новую структуру в судебной системе, когда для его работы есть все исходные данные в ККС, где можно выделить специализированный на коррупционных вопросах отдел? Тем более что по закону сегодня не существует иной возможности для наказания судьи, кроме как через решение квалификационной коллегии.
Новый проект, по сути, дублирует функции ККС. Вероятно, его появление спровоцировало статистически необоснованное впечатление, будто квалификационные коллегии судей не справляются с антикоррупционным контролем.
Не справляется же он, по всей видимости, из-за дефицита кадров. Аппарат ККС состоит из одного-двух человек, которые выполняют лишь текущее делопроизводство. Предварительное рассмотрение тысяч обращений (30-50 тысяч в год) проходит вне контроля квалификационных коллегий. Фактически вопросы на ККС выносят председатели судов, ведь предварительная фильтрация отдана на их усмотрение.
Ситуацию усугубляет отсутствие определенности в критериях для привлечения судьи к дисциплинарной ответственности. Отсутствие четких параметров для наказания судьи приводит к излишней гуманности ККС, которые за последнее десятилетие отказали в удовлетворении около 20% обращений о наложении дисциплинарного взыскания по самым разным поводам. Только в 10-15% случаев квалификационные комиссии досрочно прекращают полномочия судьи.
Возможно, вердикты ККС в отношении судей были бы не столь гуманны, если в их состав входило побольше активных граждан никак не аффилированных с судебной системой. Сегодня в каждом регионе ККС состоит из 15-20 человек, две трети которых – это действующие судьи, остальная часть – представители общественности: работники вузов и юристы крупных организаций. Впрочем, по данным Московской Хельсинкской группы, в качестве представителей общественности чаще всего назначаются ветераны правоохранительных органов и судьи в отставке. Как следствие, их активность уступает даже судьям-совместителям.
Перспективы
В середине января в СМИ появилась информация о том, что представители президентского Совета по правам человека (СПЧ) и Совета по развитию общественного контроля (СРОК) при Госдуме готовят проект исключения судей из квалификационных коллегий. Обсуждалось включение в состав ККС независимых от судебной системы граждан – таких как представители общественных наблюдательных комиссий.
Аналогичное предложение 3 апреля было озвучено в Совете Парламента республики Северная Осетия-Алания. Предлагалось увеличить число представителей общественности в ККС с 7 до 10. Было высказано мнение, будто равное количество судей и «непрофессионалов» в составе коллегий судей позволит устранить угрозу корпоративной солидарности при рассмотрении вопросов.
Однако эти предложения, судя по всему, так и не были приняты всерьез даже к обсуждению. Найти обоснования причин этому нам не удалось.
Так же как не удалось понять, почему простые граждане до сих пор лишены возможности разобраться в регламенте работы ККС, объективных критериях – как формируется их состав, а также – отчета о сделанной ими работе. Тем самым, проигнорировано требование президента РФ сделать работу судебной системы более открытой. Фактически граждане лишены возможности обратиться в ККС с жалобой на судью (в т.ч. по факту коррупции). Никакие попытки исправления этого странного перекоса, насколько нам известно, не предпринимаются.
Получается, новый координационный орган должен, по сути, взять на себя функцию, которую сегодня выполняют председатели суда – в числе прочего, фильтруя жалобы простых жертв коррумпированных судей и, по необходимости, хороня нелицеприятные факты?
