РАПСИ продолжает публикацию цикла исторических расследований кандидата исторических наук, депутата Госдумы первого созыва Александра Минжуренко о событиях, случившихся в России сто лет назад. В сороковой главе описываются попытки Верховного главнокомандующего Керенского собрать армию для «защиты демократии». Детально освещены различные мотивации офицеров, солдат, казаков не воевать на стороне Керенского против большевиков.
Поддержка большевистского переворота петроградским гарнизоном была предопределена. «Сделка» солдат с Петросоветом состояла в том, что солдаты не хотели отправляться на фронт, а Совет гарантировал им «невывод частей из города». Поэтому в решающие дни и часы полки гарнизона либо сохраняли нейтралитет, либо помогали большевикам в свержении Временного правительства.
Однако еще оставалась огромная Действующая армия, в частях и соединениях которой влияние большевиков ощущалось не в такой степени, как в совершенно разложившемся питерском гарнизоне. Она еще не сказала свое слово. На ее поддержку и рассчитывали сторонники Временного правительства. 
Туда – на фронт и отправился Верховный главнокомандующий войсками Керенский уже 25 октября, когда ситуация в столице стала предельно напряженной и предсказуемой. Вернее, он вначале поехал в Гатчину, куда к этому времени должны были подойти вызванные им с фронта части. Однако, обещанных офицерами войск там не оказалось. И это было уже дурным знаком. Тогда Керенский отправляется в штаб Северного фронта в Псков, но и там он не обнаруживает части, которые могли бы быть посланы на подавление большевистского мятежа.
Совершенно загадочно ведет себя главнокомандующий Северным фронтом генерал А.Черемисов. Он откровенно саботирует распоряжения Керенского: у него-де нет войск для отправки на столицу. Сам генерал проговаривается окружающим, что за фактическую поддержку большевиков рассчитывает на пост верховного главнокомандующего. Когда же Керенский ставит вопрос ребром, Черемисов ясно дает понять, что не намерен связывать свое будущее с судьбой «обреченного правительства».
Более того, генерал заявляет о том, что не может ручаться за безопасность Керенского в Пскове. Некоторые эшелоны фронтовиков, начавшие движение на Петроград, были остановлены этим генералом. Вдобавок ко всему генерал Черемисин связывается по прямому проводу с главнокомандующим Западным фронтом генералом Балуевым и убеждает его не посылать войска в распоряжение уже свергнутого Временного правительства.
Вот где аукнулось Керенскому его двойственное поведение в августе во время Корниловского мятежа. Практически все офицеры в высшей степени уважительно относились к Корнилову и разделяли версию о том, что выступление генерала Корнилова для наведения порядка в стране готовилось в согласии с главой Временного правительства, а потом струсивший Керенский предал Верховного главнокомандующего.
Один случай, попавший в поле зрения и в историю, хорошо иллюстрирует отношение офицеров к Керенскому. Здесь в Пскове Александр Федорович протянул было руку одному офицеру, который вытянулся перед ним. «Офицер продолжал стоять вытянувшись, с рукой под козырек. Керенский ставит на вид: «Поручик, я подаю вам руку». Поручик рапортует: «Господин Верховный главнокомандующий, я не могу подать вам руки, я – корниловец». 
Наконец, комиссару Северного фронта В.С.Войтинскому удается уговорить генерала П.Н.Краснова двинуть на Петроград его 3-ий конный корпус. И это было сделано вопреки распоряжению главнокомандующего фронтом генерала Черемисина. Однако, это был тот самый «корниловский» 3-ий казачий корпус, который уже предпринимал безуспешный поход на столицу в августе этого года. Надеяться на него было сложно: тогда в августе казаки отказались выполнять приказы своих военачальников, и командующий корпусом генерал Крымов от такого позора застрелился.
Ситуация для Керенского была здесь не простой. Большинство офицеров, несмотря на приобретенный политический опыт в течение событий 1917 года, не видели большой разницы между меньшевиками, эсерами и большевиками. Для них Керенский был левым деятелем, социалистом, и они вряд ли бы смогли назвать существенные признаки, по которым тот отличался от Ленина. Следовательно, идти ради Керенского на смерть они были совсем не готовы.
Последние события в Петрограде им представлялись какой-то внутренней «разборкой» среди социалистов, одинаково несимпатичных им. И там социал-демократы и там. И там эсеры и у большевиков свои эсеры. Одно Временное правительство было сменено другим – тоже «Временным». И что? Почему они должны идти в бой за Керенского, который в их глазах давно утратил авторитет.
Наблюдатель писал об этом походе Керенского вместе с казаками Краснова: «Совершенная фантасмагория! Керенский идет на революционный Петербург во главе войск, недавно объявленных им мятежными. Среди их командиров нет человека, который не презирал бы Керенского как революционера и губителя армии. Не вместе ли с большевиками отражал и шельмовал эти войска два месяца назад этот человек!?»
Да, какой-то противоестественный альянс образовался под Петроградом. Еще недавно по просьбе самого Керенского его охраняли от корниловцев, т.е. от этого же 3-го конного корпуса, именно наиболее большевизированные матросы – с крейсера «Аврора», а теперь он ведет на этих матросов тех самых прежних мятежников. И то, и другое, всё – во имя революции.
Сложно тут было не запутаться рядовому составу частей, принимавших участие в этом походе. И они действительно приходили в смятение и требовали разъяснений. А это значит – опять митинги с непрогнозируемыми резолюциями.
Однако на этот раз одними митингами, как в августе, остановить продвижение войск на столицу не удалось. Состоялись и настоящие сражения. 27 октября казаки без боя заняли Гатчину, 28 октября после небольшой перестрелки и переговоров с солдатами стрелковых полков, стоявших в Царском Селе, заняли и его. 28 октября генерал Краснов отдал приказ, в котором он объявлял о своём походе на Петроград и призывал столичный гарнизон к полному повиновению власти Временного правительства.
А 29 октября в Петрограде произошло юнкерское восстание, организованное Комитетом спасения Родины и революции. В этот комитет входили эсеры и меньшевики. Восставшим удалось захватить телефонную станцию и даже отключить связь у Смольного, ими были арестованы комиссары ВРК и разоружены некоторые отряды красногвардейцев, но другие части гарнизона к ним не примкнули. И здесь тоже офицеры и юнкера не очень понимали, почему они должны сражаться за одних социалистов против других. Поэтому юнкера действовали нерешительно и вскоре сложили оружие.
ЦК РСДРП (б) и Совнарком создали специальную комиссию во главе с Лениным для руководства обороной Петрограда. Главнокомандующим пробольшевистскими войсками был назначен председатель ВРК Н.И.Подвойский. Петроград объявлялся на осадном положении; приводились в полную боевую готовность отряды Красной гвардии, на ближайших подступах к Петрограду создавались оборонительные рубежи, принимались меры к тому, чтобы не допустить подхода с фронта частей, вызванных Керенским на помощь. Железнодорожники заблокировали передвижение в сторону Петрограда эшелонов с казаками генерала Краснова.
30 октября произошли бои за Пулково. Сил у наступающих было недостаточно, Краснов ждал подкреплений, но они не подходили, хотя Керенский обещал, что на помощь вот-вот подойдут части 33-й и 3-й Финляндских дивизий. Ставка Верховного главнокомандующего во главе с генералом Духониным, командование фронтов и армий пытались бросить на помощь «мятежникам» новые силы, но большая часть вызванных войск отказалась выполнить приказ, объявив нейтралитет.
Опасаясь окружения, казаки оставили Царское село и отошли в Гатчину. Наступило время переговоров и митингов. Казаки вступили в контакт с приехавшими к ним большевиками Дыбенко и Трухиным. В результате договорились: «красные» беспрепятственно пропускают казаков на Дон, а большевики арестовывают Керенского.
Правда, казаки выдвинули еще одно условие: в советском правительстве не должно было быть ни Ленина, ни Троцкого. Большевики, разумеется лукавя, приняли и его. Известна шутка Дыбенко, который предложил казакам обменять Ленина на Керенского (дорого обойдется ему эта шутка: в 1938 году его расстреляют как участника «военно-фашистского заговора в РККА» и американского шпиона).
В итоге, 3-й конный корпус во второй раз оказался «распропагандированным» и отказался выполнять приказы своего командования. Другие части и соединения, состоявшие из крестьян, уже знали о большевистских декретах о земле и мире. Как и следовало ожидать, этот шаг Ленина сработал в пользу удержания власти большевиками.
Таким образом Керенский, подрубив в августе свою опору справа в лице военных, был обречен. Против левых ему некого было послать. Поляризация расстановки политических сил в октябре дошла до такой степени, что никакой третьей силы – защитников демократии – у Керенского в распоряжении не оказалось. А знаменем сил «восстановления порядка» он не мог служить: офицеры считали, как раз, его главным виновником страшного «беспорядка», царившего к этому времени в стране.
Продолжение читайте на сайте РАПСИ 24 ноября.
