РАПСИ продолжает проект, посвященный исследованию истории прав человека в России. Темой первой серии материалов стал земельный вопрос и права крестьян. В одиннадцатой части главы кандидат исторических наук, депутат Госдумы первого созыва Александр Минжуренко оценивает правовые последствия реформы 1861 года. На основании исторических и экономических фактов показывается масштаб социальных изменений в стране после существенного расширения прав крестьян – вплоть до формирования нового класса «капиталистов».

Реформа 1861 года предоставила широкие права крестьянам России. По отношению к периоду крепостничества это был прорывной шаг в правовом положении земледельцев. 

Шаг бесспорно прогрессивный. Однако в литературе по-прежнему преобладают весьма критические оценки произошедших преобразований. Причина этого в том, что, получив широкие юридические права, крестьянин не мог немедленно и в полной мере ими воспользоваться из-за влияния экономических факторов. Большую роль сыграли и всевозможные оговорки, и переходные положения закона, затянувшие во времени процесс полного освобождения крестьян. 

Потому у исследователей и сложилось мнение о том, что многие провозглашенные свободы «остались на бумаге», реализовать же их в полной мере было невозможно, по крайней мере сразу. 

Однако, на наш взгляд, реформа 1861 года, безусловно, сыграла колоссальную роль в переходе России от феодально-крепостнической формации к более прогрессивному строю. Разумеется, этот переход не мог случиться одномоментно или пройти в сжатые сроки. Исследователи истории европейских стран утверждают, что в Европе аналогичный процесс занял одно-два столетия.

В связи с тем, что в исторической литературе о крестьянстве России пореформенного периода очень тесно переплетены аспекты юридического и социально-экономического положения сельского населения страны, в нашем расследовании мы постараемся по возможности вычленить именно вопросы правового характера. Отсюда неизбежные расхождения с доминирующими в литературе оценками значения реформы. 

Недостатком подобных отрицательных заключений, по нашему мнению, является то, что такие критические оценки делаются не с правовых позиций, а главным образом с позиции экономического положения и хозяйственных интересов беднейших слоев крестьянства. Такой подход – наследие советского периода с господствовавшим в то время классовым принципом оценки всех без исключения социальных, политических и правовых мер государства. 

Исходя из такого подхода и делались соответствующие выводы, что, мол, освободительные реформы были лишь декларацией, не давшей крестьянской бедноте ничего. Более того, в результате реформ низший слой крестьянства якобы еще более обеднел. Но имущественная дифференциация в крестьянской среде – процесс нормальный, и он совершается при любых правовых условиях. 

Какие бы законы не существовали в стране – из монолитного некогда крестьянства на определенном историческом этапе развития всегда выделяется слой зажиточных хозяев и всё более бедных. Такая поляризация происходит неизбежно: средневековое почти однородное среднее крестьянство неизбежно размывается, это историческая закономерность, и законодательство здесь не при чем. Никому не удавалось остановить этот неудержимый объективный процесс. 

Поэтому упование на «хорошие» законы, которые якобы были в состоянии предотвратить обезземеливание и «раскрестьянивание» сельских жителей, есть ни что иное как правовой фетишизм. Юридические законы не в состоянии воспрепятствовать проявлению более глубинных исторических и социально-экономических закономерностей. И лить слезы по поводу естественного процесса обеднения больших масс крестьянства, обвиняя за это законодателя, некорректно.

Обратимся к объективным показателям, которые разрешат наш спор и покажут нам полезность или «вредность» реформы 1861 года. Если до этого сельское хозяйство России развивалось очень медленными темпами и даже находилось в состоянии «застоя», то за 40 лет после падения крепостного права население России увеличилось на 75%, а сбор зерна и картофеля – на 159%. По обеспеченности этими продуктами Россия стала занимать третье место в Европе после Дании и Швеции. 

В конце ХIХ в. почти четверть всего зерна в мире производила наша страна, а его экспорт за полвека увеличился в 7 раз. В мировом экспорте хлеба Россия занимала первое место. В конце века экспорт хлеба достиг 444,2 млн. пудов.

Эти показатели убедительно демонстрируют то, что расширение прав крестьян обернулось резким экономическим подъемом. Следовательно, также не впадая в правовой фетишизм, мы можем отметить, что законодатель со своими реформами серьезным образом поспособствовал развитию народного хозяйства страны. 

Другое дело, что различные социальные слои в крестьянстве в разной степени воспользовались предоставленными им правами. Так, например, много ли крестьян смогло реализовать приведенные ниже права из «Общего положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости», где говорилось:

«23. Крестьянам, вышедшим из крепостной зависимости, предоставляется право:

     1) производить свободную торговлю без взятия торговых свидетельств и без платежа пошлин;

     2) открывать и содержать на законном основании фабрики и равные промышленные, торговые и ремесленные заведения;

     3) записываться в цехи, производить ремесла в своих селениях и продавать свои изделия как в селениях, так и в городах;

     4) вступать в гильдии, торговые разряды и соответствующие оным подряды. 

Очевидно, что данные права не коснулись бедных слоев крестьян, которые по своим экономическим возможностям были не в состоянии заводить фабрики и прочие заведения. Но значит ли это, что эти права «остались на бумаге»? Разумеется, нет. Эти права и свободы оказали революционное воздействие как на экономику, так и на социальную ситуацию в российском обществе. 

Несмотря на пресловутый крепостнический гнет, среди сельских жителей уже сложился приличный слой так называемых «капиталистых крестьян». Но до реформы они могли покупать лавки, пароходы и фабрики только на имя своего барина. Теперь же они выступили из тени, стали субъектами права и активно включились в хозяйственную жизнь страны. Именно из них, главным образом, и формировался класс «капиталистов», который быстро шел на смену помещикам, становясь постепенно хозяином экономики России. 

Но претензии к реформе именно с точки зрения прав человека стоит предъявить. Во-первых, это упомянутое пребывание крестьян в статусе «временнообязанных». В течение первых девяти лет они не могли отказаться от надела и должны были исполнять все прежние феодальные повинности: и барщину, и оброк. 

Законодатель сделал это переходное положение, заботясь о поддержании помещичьих хозяйств, которые могли немедленно разориться в случае резкого прекращения прежних отношений с крестьянами. Помещикам таким образом давался срок, за который они должны были либо перевести свои хозяйства на капиталистический лад, либо распорядиться землей по своему усмотрению. 

По отношению к временнообязанным помещик сохранял право исполнять функции вотчинной полиции. Он мог вмешиваться в дела крестьянского самоуправления: требовать смены сельского старосты или даже выселения неугодных ему крестьян. Таким образом воспользоваться немедленно предоставленной свободой крестьяне не могли. Но это состояние было, действительно, временным. И такие переходные моменты вполне можно называть, как это принято в литературе, «пережитками крепостничества».

Во-вторых, крестьянин не был свободен от своей общины. И это состояние не полной свободы растянулось на более длительный срок, чем пребывание в положении «временнообязанных». 

Дело в том, что землю у помещика выкупали не отдельные крестьяне, а община. И все выкупленные угодья переходили в собственность не крестьянских семей, а в собственность общины. Соответственно у каждого крестьянина отсутствовали правоустанавливающие документы на свой надел, поэтому свободно распорядиться землей он не имел права. 

Существовала законодательно закрепленная круговая порука, согласно которой все государственные структуры и помещики имели дело исключительно с сельским обществом, а не с главами крестьянских хозяйств. Вот в этой сохранившейся зависимости крестьянина от общины мы, действительно, можем усмотреть некую «незавершенность» реформы 1861 года, которая все же не дала полной свободы сельским обывателям. 

Таким образом, в повестку дня становился вопрос о том, чтобы каждый крестьянин стал полноправным собственником главного средства производства – земли.

Продолжение читайте на сайте РАПСИ 28 ноября.