Выступавшего обвинителем по резонансному делу о якобы ритуальном убийстве Оскара Виппера решено отправить в концлагерь до тех пор, пока не наступит полная победа коммунизма. Приговор невероятно мягкий, с учетом того, что прокурор требовал для Виппера смертной казни.

Защитник бывшего товарища прокурора просил не прибегать к столь радикальной мере, пояснив, что обвинитель являлся должностям лицом и лишь «добросовестно и аккуратно» исполнял чужие поручения. Адвокат просил суд «пойти по пути любви», цитируя труды Канта и Толстого. Любопытно, что советская печать сочла речь защитника «серенькой и беспомощной».

РАПСИ продолжает знакомить читателей с правовыми новостями столетней давности, на дворе 23 сентября 1919 года.*

Дело Виппера

Речь защитника

Слабо и беспомощно прозвучала серенькая речь защитника Благовещенского. Он подходит к вопросу таким образом: Виппер – исполнительный человек, ревностный служака, для которого воля начальства непреложна: «добросовестный, аккуратный, трудоспособный и беспристрастный», как аттестует его коллегия Калужского губпродкома. Его жизнь после революции, как рядового обывателя, зарабатывающего свой хлеб личным трудом, служит доказательством этого. «Он был ревностным царским чиновником, но кончился царизм, а вместе с ним Виппер, как его слуга. Теперь он такой же ревностный чиновник, проводящий педантично все распоряжения и декреты».

Довольно комично, несмотря на всю далеко не комическую обстановку, прозвучало запутанное религиозно-философское рассуждение защитника, подтвержденное ссылками на афоризмы Канта и Толстого.

Далее защитник останавливается на двух-трех второстепенных пунктах обвинительного акта, «не делая никакого вывода, а только предлагая вниманию судей», считает, что деятельность Виппера заслуживает снисхождения.

Усматривая в уничтожении подсудимого нарушение общечеловеческих законов, он надеется, что суд пойдет по пути любви и снисхождения и даст возможность обвиняемому уйти отсюда и продолжать свою работу исполнительного чиновника.

Последнее слово подсудимого

Теперь, когда надо мной повис Дамоклов меч в виде грозящего мне смертного приговора, трудно, конечно, говорить. Я это предвидел вчера и потому тогда же старался опровергнуть обвинение.

Виппер повторяет почти целиком свою вчерашнюю речь.

Затем он говорит:

Мне предъявлено уже другое обвинение: Виппера надо уничтожить, так как идет Деникин и др., к которым он перейдет на службу.

Я был верноподданным монархии, но с падением ее, я вздохнул с облегчение. Ни в какой революции и контрреволюции я не участвовал и не буду участвовать. Я не покинул России тогда, когда это делали другие.

Он говорит о своей жизни за последние 2 года.

Если нужно меня уничтожить, как вредного человека, нужно было не создавать процесса, а сделать это просто без суда.

Но если дело доведено до суда, то в своей лебединой песне, которую я пою не на прокурорской трибуне, а на этой позорной скамье, я должен и могу еще сказать, что вы можете отнять у меня жизнь, но моего доброго имени не отнимет никто.

Я от вас, граждане судьи, прошу не милости, а только правды. И прошу вас прислушаться не только к голосу рассудка, но и хоть немного к голосу сердца.

Перед приговором

Суд удаляется на совещание, которое длится около 1,5 часов. Переполненный зал зашумел. Публика разбилась на группы, и с большим возбуждением и страстностью обсуждает возможный приговор. Почти не слышно сторонников смертной казни.

Раздается звонок, и огромный зал замирает.

Приговор

Тов. Дьяконов оглашает приговор суда: 

«Признавая, что Виппер, сознавая, что царское правительство, инсценируя процесс Бейлиса, добивается расслоения народа для большего его угнетения, что распространением вздорной версии о существовании среди евреев секты, признающей ритуальное убийство, хотя бы и последствием организации судебного процесса, может вызвать еврейские погромы и невинные жертвы, являясь преданным слугою самодержавного правительства, все-таки принял в этом процессе активное участие, чем пытался повредить росту революционного движения рабочих и крестьян, но принимая во внимание, что во всей своей последующей деятельности после октябрьской революции 1917 года Виппер не проявил себя активным врагом Советского строя, а также принимая во внимание, что Виппер в своих объяснениях в качестве подсудимого показал, что тягость антисемитизма и невежественных предрассудков до сего времени владеет им и делает его пользующимся на свободе словом, вредным для революции, приговорил гражданина Виппера заключить в концентрационный лагерь с лишением свободы до полного укрепления в Российской республике коммунистического строя».

(Известия В. Ц. И. К.)

Подготовил Евгений Новиков