МОСКВА, 18 июн — РАПСИ. Судья Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) от РФ Дмитрий Дедов выразил несогласие с признанием нарушения прав проживающего в Финляндии отца ребенка, вывезенного матерью в Россию.

Рассмотрев материалы дела, ЕСПЧ установил, что заявитель — гражданин России, проживающий в Финляндии, — в 2012 году вступил в брак с россиянкой. В том же году у супругов родилась дочь. Из-за болезни мать ребенка была вынуждена выехать в Россию, оставив дочь на попечении отца. Однако вскоре она вернулась в Финляндию.

В 2013 году супруги инициировали расторжение брака. Несмотря на то, что по решению финского суда ребенок должен был проживать с отцом, в 2015 году мать вывезла его в РФ.

Заявитель обратился в российский суд, требуя возвращения дочери на основании положений Гаагской конвенции о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей 1980 года, но получил отказ. Российский суд постановил, что ребенок попал в Россию на законных основаниях, и в отношении него действует исключение, предусмотренное конвенцией в силу состояния его здоровья.

ЕСПЧ, в свою очередь, признал нарушение прав заявителя со стороны РФ, гарантированных статьей 8 (Право на уважение частной и семейной жизни) Европейской конвенции о защите прав человека (Конвенции), назначив ему компенсацию морального вреда в размере более 16 тысяч евро и возмещение судебных расходов в 6,8 тысячи евро.

Судья Дедов выступил с особым мнением по делу, указав на схожую жалобу против Латвии. Разобравшись с этой жалобой, ЕСПЧ не признал никаких нарушений.

По мнению Дедова, Страсбургский суд не принял во внимание ряд обстоятельств: возраст ребенка, его эмоциональную связь с матерью, необходимость проведения комплексных медицинских процедур в отношении ребенка, которыми, как следует из материалов дела, не стал бы заниматься отец. Кроме того, по мнению судьи Дедова, ЕСПЧ проигнорировал ряд иных аргументов, которыми руководствовался российский суд.

Наконец, судья также указал на определенные недостатки и противоречивость положений Гаагской конвенции, приоритетом которой, как он считает, является, скорее, установление прав попечительства, чем наилучшее соблюдение интересов ребенка.