Как известно, в соответствии с Законом о банкротстве из конкурсной массы исключается имущество, на которое не может быть обращено взыскание в соответствии с гражданским процессуальным законодательством. В данном случае имеется ввиду статья 446 ГПК РФ, которая указывает, что взыскание не может быть обращено на жилое помещение (его части), если для гражданина-должника и членов его семьи, совместно проживающих в принадлежащем помещении, оно является единственно пригодным для постоянного проживания.

Тем не менее, кредиторы и финансовые управляющие должников периодически все-таки предпринимают попытки «дотянуться» до единственного жилья граждан, порой принимая достаточно креативные решения.

Обратимся к актуальной судебной практике. Например, в рамках дела А41-84978/2015 проходила процедура банкротства гражданина Харченко Валерия Алексеевича. От среднестатистического российского банкрота он отличался наличием в собственности жилого дома площадью ни много ни мало 412 кв. м. Гражданин Харченко заявил, что это его единственное жилье, а потому оно не может быть включено в конкурсную массу и реализовано с торгов.

Кредиторы же должника были иного мнения, полагая, что подобное единственное жилье является излишней роскошью для гражданина, признанного судом банкротом. Поэтому они провели собрание кредиторов, на котором совместно решили приобрести должнику квартиру, соответствующую минимальным нормам жилья. Более того, квартира была подобрана ими в районе проживания должника (Одинцовский район Московской области), что, по мнению кредиторов, соответствовало бы образу жизни должника и его членов семьи.

Далее финансовый управляющий заключил предварительный договор купли-продажи такой квартиры, после чего направился в суд с заявлением о намерении внести на депозит суда шесть миллионов рублей для покупки квартиры гражданину Харченко.

Кредиторы и управляющий ссылались на то, что нужно обеспечить «эффективность процедуры реализации имущества», на то, что «нужно соблюдать баланс интересов кредитора и должника», а также на то, что «412 метров в 6 раз превышает стандарт нормативной площади жилого помещения». Тем не менее, все эти аргументы им не помогли: кредиторы и арбитражный управляющий проиграли все три инстанции (в Арбитражном суде Московской области, в Десятом арбитражном апелляционном суде, а также в Арбитражном суде Московского округа). 

Более того, не так давно Верховный суд РФ определением от 26 июля 2017 года N305-ЭС17-8986 поддержал нижестоящие суды и отказал кредитору и финансовому управляющему в передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по экономическим спорам.

Суды указали, что:

— закон о банкротстве не содержит положений, предусматривающих возможность внесения на депозит суда денежных средств для последующего приобретения должнику жилого помещения;

— нормы закона о банкротстве не предоставляют финансовому управляющему права приобретать должнику недвижимое имущество за счет дополнительно привлеченных денежных средств;

— решением Одинцовского городского суда Московской области от 3 июня 2015 года за указанным домом закреплен статус единственного пригодного для постоянного проживания Харченко В.А. и членов его семьи жилого помещения.

Кроме того, суды сослались на знаменитое постановление Конституционного суда РФ № 11-П от 14 мая 2012 года, согласно которому вопрос о том, какой размер жилого помещения на данном этапе развития общества может считаться удовлетворяющим требованию обеспечения разумной потребности человека в жилище и, соответственно, на какое жилое помещение, являющееся единственным пригодным для постоянного проживания гражданина-должника и членов его семьи, может быть обращено взыскание по исполнительным документам, федеральным законодателем не решен. А признание абзаца второго части первой статьи 446 Гражданского процессуального кодекса РФ не соответствующим Конституции России повлекло бы риск неоднозначного и, следовательно, произвольного выбора соответствующих критериев правоприменителем, причем в отношениях, характеризующихся высокой степенью социальной уязвимости людей, и при том, что существующие в жилищной сфере нормативы имеют иное целевое назначение и использованы быть не могут.

Еще один недавний судебный кейс иллюстрирует неудачную попытку финансового управляющего продать недвижимость должника-банкрота, апеллируя к самому понятию единственного пригодного для постоянного проживания жилья.

В рамках дела NА81-4514/2015 финансовый управляющий попытался реализовать единственную квартиру должника, указав, что сам должник в данной квартире не проживает и постоянно зарегистрирован по другому адресу. Таким образом, по сути, управляющий ссылался на то, что у должника имеется иное пригодное для проживания жилье.

Суды всех инстанций с ним не согласились, а точку 22 сентября 2017 года поставил Арбитражный суд Западно-Сибирского округа, указав, что должник был зарегистрирован и проживал в квартире матери. При этом данная квартира относится к специализированному жилищному фонду и предоставлена матери должника на основании договора найма служебного помещения на период ее работы в муниципальном учреждении здравоохранения. Рано или поздно данную квартиру придется освободить, а проживание должника в квартире, предоставленной матери, может быть прекращено по независящим от него обстоятельствам. Принимая во внимание изложенные обстоятельства, суд отказал финансовому управляющему, и квартира должника осталась за ним.

Таким образом, очевидно, что реализация единственного жилья в рамках его банкротства остается возможной исключительно при наличии доброй воли банкрота. Представляется, что, если такие дела в российской банкротной практике и появятся, их можно будет пересчитать буквально на пальцах одной руки. Благодаря этому в том числе и состоятельные должники могут не опасаться за свое VIP жилье и спать спокойно.

Исполнительный директор-начальник отдела организации процедур банкротства граждан ПАО Сбербанк Андрей Амелин