Изначально РАПСИ договаривалось об интервью только с одним управляющим партнером коллегии адвокатов "Муранов, Черняков и партнеры" – Александром Мурановым. Но уже на встрече выяснилось, что с нами сможет побеседовать и второй управляющий партнер – Дмитрий Черняков. И мы этому очень рады: разговор получился хоть и долгим, но удивительно разноплановым. Теперь читатели РАПСИ узнают, в чем для юриста счастье, кому из наших собеседников клиенты запрещали заниматься пилотированием и почему партнеры никогда не будут продавать пироги.

"Отчаянный шаг навстречу неизвестности"

- Расскажите о создании коллегии адвокатов "Муранов, Черняков и партнеры". Известно, что раньше вы вместе работали в юридической фирме "Монастырский, Зюба, Степанов и партнеры". Почему вы решили уйти? Сложно ли было сделать такой шаг?

Муранов: Сложно, причем сложно психологически. Но, в конце концов, решили просто рискнуть. Почему ушли? Ну, как обычно бывает – не сошлись характерами, вот и все. Почему семьи разрушаются? Жили-жили, работали-работали, а потом – раз, и не стали. Просто по-разному стали смотреть на жизнь. Может быть, поняли, что пора что-то новое начинать, а старое прекращать. Хорошо, что мы уходили не в никуда, - у нас имелись клиенты, с которыми нам можно было продолжить работать.

Черняков: Я только одно хотел добавить. На этапе нашего, можно так сказать, развода с Юрием Монастырским и Владимиром Степановым (Александр Зюба имел к этому отношение весьма и весьма опосредованное, потому что мы с ним практически не общались и не работали), мы предложили им продолжить заниматься теми же самыми клиентами и теми же самыми проектами, которые мы вели в рамках их адвокатского образования. И то же самое предложили клиентам, с которыми мы работали. Мы не ставили никаких палок в колеса, не создавали искусственных препятствий для того, чтобы наши предыдущие работодатели не смогли продолжить заниматься тем же самым бизнесом, которым они занимались с нашей помощью. Решали клиенты.

М.: Мы не переманивали, не скрывали ничего.

Ч.: Документы после решения клиентов не прятали, сотрудников не уговаривали уходить с нами или оставаться, ничего подобного. Мы дали возможность каждому, и клиенту, и нашему предыдущему работодателю, продолжать заниматься тем же самым, что ранее происходило с нашей помощью. Другое дело, клиент понимал, что эффективно оказать правовую помощь в тех непростых условиях, которые были, могли фактически только мы, с нашим коллективом, уже сложившимся.

И надо отдать должное, и Юрий Монастырский, и Владимир Степанов, наверно, тоже это понимали и поэтому они не стали нам препятствовать в том, чтобы мы продолжили защищать на тот момент наших общих клиентов. Кстати, Владимир Степанов продолжал оказывать услуги определенный и достаточно длительный промежуток времени этим нашим общим, совместным клиентам, и достаточно эффективно, но по тем вопросам, в которых он был компетентен.

М.: А другие клиенты просто остались там, не стали с нами работать.

- Вы не боитесь повторения ситуации в своей компании? Или наоборот – готовы к этому?

М.: Не боимся и готовы. Мы ко всему готовы, дело-то житейское.

Ч.: Нечего бояться. Работать надо над собственными ошибками, ошибками предыдущих поколений. В том числе над ошибками, которые позволили совершить нам достаточно отчаянный шаг навстречу неизвестности.

Мне кажется, в какой-то степени это может позволить даже и омолодить наш организм, для того, чтобы двигаться дальше более эффективно. Посмотрите сейчас на коллегию адвокатов "Монастырский, Зюба, Степанов и партнеры" – они эффективны, они известны на рынке, они сильны и своим человеческим потенциалом, и научным. Они не умерли же от того, что мы от них отпочковались.

М.: Наоборот, стали сильнее. Может, наоборот, мы и были тот балласт, от которого нужно было избавиться.

- А как вы видите дальнейший рост вашей фирмы? Есть ли какой-то определенный план развития?

Ч.: Работать – вот наш план. Работать много, на благо наших клиентов, расширяя нашу клиентскую базу. На мой взгляд, другого способа и методики развиваться не существует.

М.: Работать интенсивно, а развиваться экстенсивно. А в остальном все скучно и рутинно. Мы не собираемся делать какие-то прыжки, куда-то рваться – "пятилетку за три года", нет. Медленно, но верно – как правосудие. Постепенно, но неотвратимо. Последовательно, без перенапрягов. Ну и, естественно, как любые фирмы – за счет увеличения количества партнеров, старших юристов, для того, чтобы у всех была возможность куда-то расти. Кроме того, не исключено, что будем те новые практики, которые у нас есть, усиливать, развивать. Мы же как судебная фирма сложились, теперь вот пытаемся развивать еще и корпоративную практику, и антимонопольную, и налоговую, и практику по интеллектуальной собственности. Ведать далекие думы, чтобы избегнуть близких огорчений.

"Команда парадоксов"

- Ваша компания отличается тем, что не всегда следует стандартными путями продвижения. Одной из первых коллегия решилась на ребрендинг, несмотря на то, что юридические фирмы обычно довольно консервативны. У вас оригинальный дизайн сайта, и своеобразное его наполнение – от серьезных проектов до забавных фактов. Почему была выбрана такая стратегия продвижения компании? Какие результаты она приносит?

М.: Не уверен, что мы так уж и первые. Ничего супернового мы не придумали. И мы ничего не выбирали, мы просто утверждали. Мы просили что-нибудь поинтереснее и все, больше ничего. Результатов, если честно, особо не замечаем, вот так вот чтобы воочию, руками потрогать. Мы считаем, что это все относится к сфере нематериального результата, который нельзя увидеть немедленно.

Ч.: Мы же не "Кока-кола", мы не можем почувствовать, что уровень продаж увеличился только потому, что поменялась форма бутылки, в которую наливают тот же самый напиток, который был раньше.

М.: Тут такой критерий, понимаете, – нужно сравнивать с тем, что было бы, если б этого не было. А мы этого знать точно не можем. Это некая альтернативная история. Поэтому мы смотрим на то, что получилось, и если чувствуем, что вроде в более-менее правильном направлении идет, – значит, считаем, что хорошо. Нам кажется, что у нас сайт неплохой и вызывает некий интерес. Может, и мы поэтому вызываем некий интерес. По меньшей мере, у журналистов.

- Один из партнеров коллегии,  Дмитрий Черный, известен не только как юрист, но и как оппозиционер, он оспаривал результаты декабрьских выборов на одном из участков, где был наблюдателем…

М.: А еще его "Ведомости" номинировали в 2011 году на "Человека года".

Ч.: Мы, можно сказать, вообще команда парадоксов: с одной стороны, Дмитрий Черный бьется за честные выборы, и, с другой стороны, может показаться, что мы против законности и открытости, поскольку бьемся против Навального в акционерных спорах. Но мы искреннее полагаем, что он (Навальный) в этом вопросе не прав и лишь использует такие споры в качестве PR-площадки. (Дмитрий Черняков представляет интересы "Роснефти" в суде по делу о предоставлении миноритарию Алексею Навальному документов компании. - РАПСИ).

- Как у вас воспринимается это в компании? Юридический бизнес достаточно консервативный, клиенты против всякой публичности, а тут такой оппозиционер.

Ч.: Ну, это его право.

М.: Конечно.

Ч.: Другое дело, что он как партнер понимает всю степень ответственности за свои действия, и мы надеемся, что прежде чем начать, он просчитал возможные негативные последствия и делает все возможное, чтобы эти последствия не наступили в целом для команды. Мы же ответственны за тех, с кем мы работаем.

М.: Пока все нормально, претензий нет ни у кого: ни у нас, ни у него, ни у оппонентов, ни у клиентов.

"Конкурентом может стать любая фирма"

- Какие компании вы считаете своими конкурентами? Что вам нравится в их стратегии?

М.: Сейчас компаний достаточно много. И считать, вот это вот хорошие конкуренты, вот это вот плохие – неправильно. Хотя бы потому, что у нас рынок незрелый, несформировавшийся. Много очень ниш, много потребителей юридических услуг. Казалось бы, та фирма, о которой раньше никто не слышал, вдруг может стать конкурентом, и таких фирм немало. Не те десять-пятнадцать-двадцать, которые входят в рейтинг "Ведомостей", их гораздо больше. Поэтому конкурентом может стать любая фирма.

Есть такое выражение: "Будь вежлив со всеми, никогда не знаешь, кто окажется среди присяжных". И мы никогда не знаем, кто из фирм окажется на другой стороне, кроме тех, известных. Можно сказать очень и очень условно: наши конкуренты – это фирмы, входящие в пятнадцать крупнейших. Естественно, не по всем направлениям, а по основным: суды, арбитраж, корпоративное право, антимонопольное право, налоги. А в остальных вопросах это может быть любая фирма.

Впрочем, может, мы еще не до конца доросли до того, чтобы говорить: а наши конкуренты – вот эти! Типа "скажи мне, кто твой враг, и я скажу, что ты". Не скажем.

Ч.: В своей практике нам регулярно приходится сталкиваться с тем, что возникают на горизонте абсолютно для нас неизвестные команды, которые исторически давно уже оказывают услуги определенному бизнесу, определенным бизнесменам. Они не пиарят себя, их имена не на слуху, но при этом они оказывают достаточно качественные услуги и достаточно продолжительное время. С ними конкурировать бывает достаточно тяжело, потому что они привычнее для бизнесменов, которые с ними работают. И когда приходишь в проект со своим уставом, тебе приходится конкурировать с "домашними", так скажем, юристами, "домашними фирмами". Поэтому сложно сказать, кто же все-таки наши конкуренты. Пожалуй, все и никто. Так исторически сложилось на российском рынке – руководители, бизнесмены привыкают работать с одними и теми же, и стараются с ними продолжать сотрудничать, если только не происходит какого-то серьезного прокола.

М.: Мы вообще не мыслим этими категориями – конкурент, не конкурент. Сейчас рынок настолько неразвитый, такой большой, что всем работы хватает, и всерьез говорить о конкуренции можно только в одном случае – это конкуренция за сотрудников. И вот тут все может быть серьезно.

"Нас ждут интересные времена"

- Еще один вопрос, возможно, немного избитый. Какие изменения на рынке юридических услуг вы ожидаете в связи со вступлением России в ВТО? И плюсы, и минусы?

М.: В основном плюсы, поскольку любая проблема – всегда хлеб для юриста. Для клиентов сложности, а для юристов счастье. А то, что это может стать юридической проблемой – несомненно. Это же огромный пласт регулирования, совершенно новый. Десятки соглашений, локальных документов ВТО, правоприменительная практика, приход сюда новых инвесторов, возможности для российских фирм выйти на зарубежные рынки, - все это требует юридической поддержки.

Поэтому для юристов российских это будет плюс, несомненно. И конкуренция усилится. Цены возрастут, заработная плата у юристов тоже. Может быть, появятся новые иностранные фирмы здесь, в России, но не быстро, постепенно. Не исключено, что и в регионы пойдут иностранные фирмы.

Не будет ничего резко меняться, это то событие, которое очень постепенно будет менять все в России, но опять-таки неотвратимо. Поэтому юристы, наверно, одни из немногих, кто точно выиграет, в любом случае.

- Ранее эксперты говорили, что придут иностранные юридические компании на российский рынок, и это негативно повлияет на национальный юридический бизнес. Нужны, по вашему мнению, какие-то механизмы защиты или нет?

М.: Все, кому надо было, и так уже пришли, поскольку ограничений не было и нет. Ведь после вступления России в ВТО ничего не меняется, за исключением одной вещи: согласно обязательствам, мы не вправе менять нынешнее либеральное положение вещей. Но на самом деле его никто бы и не стал менять, больше чем уверен в этом. По меньшей мере, в ближайшие пять лет: в суверенной демократии оффшорного бизнеса это немыслимо. Поэтому ничего не изменится. И ожидания, что придут иностранцы и что-то здесь резко изменят, - это неоправданные ожидания.

Много же от макроэкономики зависит, как будет складываться политическая судьба России. Ежели у нас начнут бороться, как в Китае, против оффшорных аристократов и требовать перевода всех активов сюда, иностранцев здесь станет меньше. Если наоборот – их станет больше. Заранее сказать невозможно. Но раз уже иностранцы пришли, и российские фирмы выжили, ну, значит, и дальше многие выживут.

Как сказал один из международных чиновников, "после ВТО жить становится лучше всем – всем тем, кто выжил". Поэтому кто выжил, будет жить еще лучше, расслоение будет возрастать серьезно – но постепенно. Нас ждут интересные времена во многом.

- Вы давно выступаете за адвокатскую монополию. Какие плюсы и, возможно, минусы вы в ней видите?

М.: Минус для потребителей прежде всего в том, что цены могут возрасти.

Ч.: Они обязаны возрасти. Потому что невозможно иметь в качестве консультанта соответствующего специалиста высокого уровня и платить при этом ему копейки. А адвокат, в принципе, - это идеал специалиста в области права.

М.: Не всем это понравится, но, наверное, с точки зрения будущего других вариантов нет. Тем более, что значит "монополия"? Это некорректный термин, для ламеров, непрофессионалов. Кроме того, нельзя же ввести монополию на все и сразу. Это будет касаться только некоторых сфер, прежде всего судебного представительства.

Сейчас есть так называемая монополия на некоторые уголовные дела, да и то не на все, и есть монополия на Конституционный суд у адвокатов – никто же не жалуется. Наоборот, говорят, что и этого мало, уровень и так низок. Надо повышать требования.

Плюсы для тех же потребителей юридических услуг – это возможность больше требовать от своего юриста. Это единственный способ заставить его почувствовать ответственность, кроме денег, естественно. Можно его отлучить от себя, больше не платить, но он же может пойти к другому клиенту, который еще не знает, что к чему. А если будет действительно то, что называют монополией, - а на самом деле это введение квалификационных требований - то каждый юрист будет чувствовать ответственность и бояться совершить неправильные действия по отношению к клиенту.

Но это все будет работать при одном условии. Сейчас данные о том, кто из адвокатов совершил какой дисциплинарный проступок, скрываются, это неправильно. Наоборот, каждое нарушение должно четко предаваться гласности, на сайте адвокатской палаты каждого региона должен быть раздел, где должны быть вывешены фамилии тех, кто совершил тот или иной проступок, и как его за это наказали.

Чтобы любой мог открыть, посмотреть и знать, связываться ему или не связываться с этим адвокатом, с этой фирмой. Если этого не будет, по большому счету, смысла никакого не будет в том, что называют монополией. Это крайне важно – прозрачность.

- Пока об адвокатской монополии больше споров…

М.: Это нормально, так и должно быть. Пусть в споре победит сильнейший. А кто победит в конечном счете – все и так понимают.

- Но насколько вероятно, что эта идея вообще реализуется?

М.: Я думаю, шансов больше 50%. Но опять-таки быстро не будет. Очень будут долго присматриваться, решать… А примут решение не адвокаты, они ничего решать в этом не смогут, а примут скорее всего, что для России обычно, госорганы. Может, необычно для России лишь то, что настоят на нем суды: Высший арбитражный суд, Конституционный суд, как, впрочем, и Минюст, которые все-таки в этом во всем заинтересованы. Это отвечает логике стратегического развития права и государства.

Кто-то скажет, что это попытка поставить адвокатов под контроль, усиление роли государства, снижение демократии и т.д. и т.п. Можно и так расценить, но, на мой взгляд, это не более чем приведение ситуации в соответствие с тем, что должно быть: баланс прав и обязанностей. Потому что сейчас у юристов прав много, обязанностей мало, это касается не только адвокатов, это касается и других юристов: прокуроров, следователей, судей, милиции.

Ч.: Развитие судебной системы неизбежно заставит приходить к тому, чтобы особенно в судах высшей категории представляли интересы узкоспециализированные профессионалы в своей области, для того, чтобы минимизировать издержки для судопроизводства, в первую очередь временнЫе.

М.: Конечно, у нас же процесс профессиональный, особенно что касается коммерческих вопросов. Как судьям-то быть? Они же все время жалуются на то, что хотелось бы более качественного представительства. А как быть с равенством судов? Почему, например, в Конституционном суде только адвокаты, а в Верховном и Высшем арбитражном – любые люди? Они приходят, говорят что-нибудь неправильное, конечно, это дополнительная нагрузка. Дел много, надо как-то с этим бороться.

Есть три элемента: скорость, качество, цена. Одновременно, как известно, могут существовать только два из них. Иначе что получается? Скорость, дешевизна и - отсутствие качества. Если мы хотим, чтобы возросло качество, значит, нам нужно скорость рассмотрения дел повышать, и цены тоже повышать. Так называемая монополия еще и эту задачу призвана решить.

Как вообще профессиональное сообщество судей будет развиваться, как вообще российское право может развиваться, если не будет всеобщей корпорации юристов, оказывающих платные юруслуги? Где конкуренция? Так просто не может быть. Две корпорации должны между собой бороться. Взаимопроникать, взаимовлиять друг на друга, но бороться. Для этого юристов, оказывающих платные юруслуги, нужно объединять в одну корпорацию, и предъявлять к ним серьезные требования. И, кстати, это вопрос ответственности сообщества юристов.

У нас сообщество сейчас инфантильное, детский сад, поэтому все и говорят: вот мое право, не трогайте меня, что хочу, то и делаю.

Думаете, общество, бизнес и государство юристов за такую позицию уважает? Не уверен, скорее презирает и боится, как обезьян с гранатами. Но так быть не должно, когда человек взрослеет, у него все больше обязанностей появляется.

- А еще существует мнение, что эта инициатива положительно повлияет на российский рынок, так как позволит потеснить иностранцев. А как в действительности идут дела у иностранных фирм в России?

М.: Очень незначительно позволит потеснить, если вообще позволит. Иностранцы сюда приходят не для того, чтобы оказывать правовую помощь, о чем так часто говорят российские адвокаты. Они деньги приходят зарабатывать. Какой смысл ему, иностранцу, сдавать экзамен? Ему проще вложить деньги в офис, нанять толковых юристов, менеджеров и зарабатывать деньги, при этом привнося западные технологии: программы, компьютеры, знания…

Ч.: Клиентуру в том числе…

М.: Посылать на курсы своих юристов… И все! Это просто удачное вложение капитала. Россия – страна, где иностранные фирмы зарабатывают деньги, это нормально, так и должно быть. Не надо думать, что они пришли сюда, чтобы привнести, прежде всего, правовую культуру. Нет, вывозят они отсюда больше, чем ввозят. Это нормальный смысл инвестиций.

Ч.: Для иностранных юридических компаний основное – это консалтинг, нежели судебное представительство, а мы сейчас говорим больше про судебное представительство с точки зрения монополии. Потому что ввести монополию на консалтинг будет значительно сложнее, нежели на судебное представительство.

М.: Нереально.

Ч.: Это как запретить самогоноварение. В принципе да, норма может быть такая, ну а кто там где-то в котелке самогончик гонит…

- А насколько иностранные компании участвуют в судебной практике?

М.: Да по-разному. Вот недавно фирма открылась, американская, известная - Quinn Emmanuel. Они же судебные, пришли сюда как именно крутые литигаторы. Clifford Chance тоже этим занимается, как и иные. На самом деле достаточно проектов судебных, которыми занимаются иностранцы, всеми этими исполнениями иностранных арбитражных решений, процессами в коммерческом арбитраже. Они не занимаются чисто внутренними судебными делами, но там где есть иностранный элемент, они часто присутствуют. И почему должно быть иначе?

"Такая просветительская деятельность"

- Ваша коллегия, кроме собственно судебной практики, развивает ряд Интернет-проектов: и о последствиях вступления России в ВТО, и по международному частному праву, и по поводу поправок в Гражданский кодекс. Расскажите, как эти проекты родились и приносят ли они какие-то результаты?

М.: То же самое, что и пиар, так что непонятно – приносят, не приносят, никто не знает. Родились, наверное, от избытка информации, энергии. Пришла идея, а затем все не очень сложно - собрали материалы, выложили в Интернет и все. Дальше смотрим: выживут - не выживут. Как в Голливуде. Мы же не занимаемся этим чрезмерно серьезно. Иногда какую-нибудь информацию туда подвешиваем, а развиваем только наш сайт коллегии. Все остальные - постольку-поскольку: висят – есть не просят. Только за хостинг и домен платишь сколько-то рублей в год, и все. Это своего рода такая просветительская деятельность, желание поделиться знаниями, информацией. Кому-то пригождается, кому-то абсолютно по барабану. Сказать, что прямо какую-то коммерческую выгоду приносят – тоже нельзя. Посмотрим, что дальше будет.

- Расскажите про новый проект, связанный с ВТО.

М.: Проект по разъяснению правовых последствий вступления России в ВТО как раз более  ориентирован на деловое сообщество. Поскольку у нас информации было много, а в публичном пространстве мало, мы решили систематизировать и выложить ее в Интернете. В надежде на то, что кому-то пригодится, если будет интересно – придут, спросят дополнительно, а мы расскажем. Кстати говоря, интерес уже есть, некоторые клиенты обратили внимание на проект. Это, пожалуй, единственный сайт, который начал приносить доход, все остальные – исключительно для баловства и имиджа.

Дурная голова рукам покоя не дает, вот все пишу, пишу, делать нечего.

"Увлечений - вагон!"

- Вот к слову об этом! Александр, вы и в коллегии работаете, и проекты ведете, и преподаете в МГИМО, а также являетесь арбитром в Международном коммерческом арбитражном суде при ТПП РФ. Как вам удается все это совместить?

М.: Быстрый обмен веществ, много энергии, девать ее, наверное, некуда, честно скажу. Больше работой меня грузить надо. Нет, на самом деле, это периодами: когда есть работа, я только ею занимаюсь, когда работы меньше или кто-то из других партнеров ее забирает, то от нечего делать другим занимаюсь. Только поэтому. И не уверен, что это правильно.

- В одном из интервью вы говорили, что наука для вас – своеобразное хобби. А как насчет других увлечений? Чем любите заниматься в свободное время? И от Дмитрия ждем ответа на этот вопрос!

М.: Да, Дмитрий, чем вы любите в свободное время заниматься, кроме работы?

Ч.: Восстанавливаться к следующему рабочему дню. Увлечений – вагон! Времени просто на все не хватает. Я в свое время пилотировал, пилотом был.

- Ого!

Ч.: Бросил потом, потому что...

М.: Ему клиенты запретили.

Ч.: Да, в том числе клиенты запрещали, да-да!

- Почему?

Ч.: Потому что боялись, что разобьюсь, а кто их потом будет защищать? А время-то не ждет.

- А вы самолет пилотировали?

Ч.: Да, но давно это было, когда аэродром Мячково работал, это рядом с Жуковским. Он недалеко от моего места жительства предыдущего, и было удобно туда добираться. Это первое такое серьезное увлечение. Сейчас мне, например, нравится дайвинг, причем дайвинг в достаточной степени экстремальный – в Баренцевом море. Соответственно не в теплых, а в холодных водах. Нравится милитари-фитнес.

- А это что такое?

Ч.: Ну как что, когда молодой здоровый мужик – я то уже не молодой и не очень здоровый, но тем не менее – вместе с бойцами, взвалив на плечи все снаряжение, проходит километров 25-30 по сопкам, а затем, заночевав в палатке, утром продолжает движение. Такие вот у меня увлечения странные. Рыбалка очень нравится, но тоже времени нет. Парашютизм тоже. Хотя, на мой взгляд, достаточно опасный вид спорта, но захватывает. Рекомендую!

- А как часто удается выбраться?

Ч.: За последний год, честно признаюсь, удается чаще. Потому хочется успеть то, что дано в принципе только относительно молодым людям. Потому что буду старше – вряд ли удастся себе позволить.

- Ну что, Александр, теперь вы открывайте свои секреты!

М.: Никаких секретов, я абсолютный домосед, сплошная скукотища. Чтение, семья, написание статей, книг, кинотеатр, просмотр фильмов. Похвастаться совершенно нечем. Еще собираю юридические раритеты, связанные с юриспруденцией в различной форме. Книги, открытки, монеты, марки.

- А большая коллекция?

М.: Нет, маленькая. Это ж при случае, так, от нечего делать. В основном это книги, их несколько сотен, все остальное - постольку-поскольку. Я стараюсь скорее библиотеку собрать. Во-первых, это судебные речи, как защитительные, так и обвинительные, причем разных времен – от Древнего Мира и до октября 17-го года, советских времен и современные. Еще описания судебных процессов разных, воспоминания юристов.

- У вас наверняка должен быть какой-то любимый экспонат.

М.: Все книги по-разному интересны, поэтому одного любимого экспоната нет. Я не такой фанатик, чтобы отслеживать все эти экземпляры, дрожать над ними, а потом гордиться.

- Вы читаете все эти книги?

М.: По меньшей мере, просматриваю. Надеюсь на пенсии почитать.

- А как-то пригодилось в работе, может?

М.: Пока нет, но мы хотим при случае создать еще один интернет-сайт просветительского плана, где выложить информацию, чтоб люди знали, что есть такие материалы. Та же "Юстина" начала прекрасный проект: берут старые книги о судебных процессах и переиздают их. На мой взгляд, нужно, важно, интересно, но мне кажется, что есть более рациональный путь. Надо взять все эти книги, авторским правом не защищенные, и выложить в интернете, пусть люди читают и развиваются. Кому-то пригодится. Может, мы это сделаем когда-нибудь, если силы будут и время.

- Интересный бы проект получился, даже для неспециалистов, я думаю.

М.: Мы надеемся. Но вопрос в другом: надо ли это вообще? Вот зачем? Сомнения берут. Денег это не принесет. Известность? Опять-таки не уверен. Так что не знаем еще, нужно ли это делать. Хочется, но не факт, что получится.

- У меня как раз был вопрос заготовлен, каким новым проектом вы бы хотели заняться.

М.: Нечто на стыке права и интернета. Меня в целом это интересует.

-А из какой области?

М.: Нечто такое, чтоб продать можно было, и покупали бы еще. Информация, которая достаточно редкая, интересная, и которая может пользоваться спросом. Своего рода база данных.

Хотя на рынке сейчас часто востребованы достаточно простые вещи, но мы стараемся заниматься, помимо них, чем-то достаточно интеллектуально сложным. Может, это неправильно, потому что это часто требует массу сил, времени, отдача не такая большая, но к этому иногда тянет. Если постоянно делать что-то новое, интересное, сложное – это стимулирует развиваться.

- Дмитрий, а у вас есть идеи по поводу каких-то проектов интересных?

Ч.: Я вам честно скажу, я много на эту тему думал, более того, были предложения по поводу того, чтобы организовать какой-то дополнительный бизнес. И я пришел к выводу, опять-таки на чужих ошибках, что заниматься надо только тем, чем ты заниматься умеешь. Не стоит продавать пирожки, даже если у тебя есть гениальная бизнес-идея, как эти пирожки должны выглядеть и почему они будут пользоваться спросом. Надо заниматься тем, чем ты умеешь заниматься. Тем более в России.

В России бизнес требует постоянного внимания со стороны собственника, у нас нет категории наемных высококультурных менеджеров, которым можно было бы доверить свой собственный бизнес. У нас в России, по старому обыкновению, все украдут. Тут же, незамедлительно. Поэтому либо ты тратишь свою энергию на свой собственный бизнес, либо ты пытаешься построить какой-то другой бизнес, но надо быть готовым к тому, что ты останешься без него. Поэтому упаси меня господь заниматься чем-то еще помимо нашей коллегии адвокатов. Это просто нереально.

М.: Я вот этими проектами готов заниматься только по одной простой причине - это связано с информацией, правовой наукой, в чем я более-менее что-то понимаю. Пироги я бы тоже не стал продавать. Занимайся только тем, в чем разбираешься, как говорит один известный инвестор.

- Финальный вопрос: что для каждого из вас является самым лучшим отдыхом?

М.: Каждый раз разное. Когда-то просто поспать, когда-то спортом позаниматься, когда-то в кино сходить. Лучший отдых – это смена деятельности.

Ч.: Однозначно.

М.: Иногда даже хочется что-то написать, иногда поработать даже, ведь после отдыха лучший вид отдыха – это работа.

Ч.: Иногда хочется два-три дня полениться и ничего не делать, если есть такая возможность. Но в принципе мне ближе экстремальный отдых. Хотя можно и шею сломать. Но с другой стороны, можно и не сломать.

М.: А еще обязательно со своими детьми надо время проводить. По меньшей мере, в выходные и вечером точно.

-То есть в выходные от дел все-таки отвлекаетесь?

Ч.: Это только в последнее время. Даже два-три года назад я, по крайней мере, очень много времени на выходных проводил в офисе. Была в этом нужда и потребность, сейчас меньше, слава Богу.

М.: Два-три часа всегда можно в выходные найти даже при серьезной загрузке.

Ч.: Нужно.

М.: Обязательно нужно, конечно, юриспруденция и работа, в конце концов, не самое главное в этой жизни. Осталось нам, правда, этот лозунг воплотить в свою жизнь.

Алена Егорова