Александр Баринов, специальный корреспондент РАПСИ

Госдума в ближайшее время намерена вновь серьезно доработать Уголовный кодекс (УК) РФ, на этот раз в части расширения и детализации такого распространенного состава преступления, как мошенничество. Поводом для этого стал законопроект, представленный в парламент минувшей весной Верховным судом (ВС) РФ, который предлагает ввести шесть новых статей УК РФ, устанавливающих наказание за мошенничество в той или иной сфере экономики.

Практически все привлеченные для его обсуждения эксперты – представители бизнеса, правоохранительных органов, юристы, а также сами депутаты - признали в итоге документ, по сути, бесполезным. Тем не менее, руководство думского комитета по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству на состоявшемся на этой неделе "круглом столе" высказалось за скорейшее принятие документа. Логика столь парадоксального решения проста. Принять "сырой" законопроект в первом чтении депутаты рассчитывают лишь для того, чтобы сдвинуть решение проблемы с мертвой точки, а ко второму чтению его кардинально переработать.

Что получится на выходе, правда, пока остается загадкой. В ходе дискуссии эксперты согласились, что существующий сейчас в УК РФ единственный, в своем роде, "универсальный" состав мошенничества в виде статьи 159, не отвечает запросам ни бизнеса, ни государства. При этом они озвучили самые разные, подчас диаметрально противоположные, пути и способы реформирования или развития этой нормы.

Подмена понятий

Открывая "круглый стол", член комитета Госдумы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству Рафаэль Марданшин сделал небольшой исторический экскурс, чтобы объяснить, откуда и почему возникла идея переработки 159-й статьи УК. Инициатива, как выяснилось, исходила от группы депутатов, включая самого Марданшина, которые предложили ввести более четкое и единообразное толкование понятие "мошенничество".

Ныне действующая формулировка – "хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием", по мнению парламентариев, последние годы стала так вольно трактоваться правоохранителями, что сделала 159-ю статью кодекса серьезной угрозой для развития российского бизнеса. Возможность вкладывать в слова "обман" и "злоупотребление доверием" тот смысл, который им заблагорассудится, позволила представителям следствия вмешиваться в гражданско-правовые отношения, усматривая признаки преступления при заключении обычных сделок и разрешении возникающих в ходе их исполнения споров.

"Очень часто 159-я статья сама является источником коррупции", - отметил, в свою очередь, глава комитета Павел Крашенинников. По его словам, сейчас бизнесмен или простой гражданин может быть "упакован" на большой срок за мошенничество только лишь потому, что в силу совершенно объективных обстоятельств вовремя не смог вернуть кредит или завершить строительство - даже несмотря на то, что такие моменты прописаны и в условиях договора, и могут быть благополучно разрешены в арбитраже. В результате, как отметили парламентарии, данная норма УК порой используется и конкурентами, и коррумпированными правоохранителями как инструмент для рейдерских захватов, отъема бизнеса, вымогательства и давления на предпринимателей.

Усугубляет ситуацию также то, что статья 159 кодекса практически не попала под действие принятых в 2010 году либеральных поправок в УК и УПК, которыми, среди прочего, был введен прямой запрет на заключение под стражу обвиняемых в преступлениях, связанных с предпринимательской деятельностью. Норма входит в главу 21 УК РФ "Преступления против собственности", и потому автоматически не может быть отнесена к "преступлениям в сфере экономической деятельности", перечень которых приведен в главе 22. Что же касается бизнесменов, против которых было выдвинуто обвинение в мошенничестве, то суды на местах долго не могли определиться, что именно считать предпринимательской деятельностью. Проблему не сняло даже специальное разъяснения ВС РФ на этот счет.

Именно исходя из таких соображений, как пояснил Рафаэль Марданшин, депутаты разработали законопроект, предлагающий уточнение толкования понятия мошенничеств. Однако, прежде чем выносить документ на рассмотрение Думы, направили для оценки в ВС РФ. Там, однако, на него дали отрицательный отзыв. Как оказалось, практически все, что предложили депутаты, уже было зафиксировано в постановлении пленума ВС РФ от 27 декабря 2007 года "О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате".

Таким образом, обнаружилось еще одно противоречие в применении статьи 159 УК. При возбуждении уголовных дел следователи пользуются только нормой закона. А суды, вынося решения, еще и разъяснением пленума высшей судебной инстанции страны.

В результате ВС РФ предложил свой, альтернативный законопроект, который и был внесен в парламент.

Первым делом - защита

Рафаэль Марданшин в ходе слушаний отметил, что он лично "с подходом ВС не совсем согласен", но, тем не менее, после принятия в первом чтении предложенного документа ВС РФ "мы над ним сможет работать, и в рамках законодательного процесса ко второму чтению, с учетом всех предложений, он, возможно, претерпит изменения". Изменения эти, причем, могут быть весьма существенными, поскольку, по словам депутата, на данный момент, помимо подготовленного ВС РФ, имеются еще три законопроекта на эту же тему.

Столь подробное изложение предыстории создания законопроекта оказалось не напрасным. В ходе дискуссии представители разных структур обращали внимание и на другие трудности, возникающие из-за несовершенства нынешней редакции статьи 159 УК, в результате чего идея защиты бизнеса периодически отходила на второй план. А представитель МВД РФ вообще счел ее неактуальной. "Согласитесь, таких эксцессов становится все меньше", - заявил заместитель начальника главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции (ГУЭБ) Борис Колесников, призвав законодателей обратить внимание на куда более важную задачу – борьбу с хищением бюджетных денег.

Но депутат Марданшин свернуть с намеченного пути не позволил. "Судя по тем обращениям, которые к нам поступают, бизнесмены этого не чувствуют, - возразил он полицейскому. - Точно так же с помощью этой статьи продолжаются рейдерские захваты, отъем бизнеса".

Таким образом, главной темой "работы над ошибками" по теме мошенничества осталась именно защита бизнеса.

Порожний состав

Законопроект, разработанный ВС РФ, предлагает решить эту задачу введением в УК шести новых составов, в дополнение к действующей статье 159, устанавливающих ответственность за мошенничество в той или иной конкретной сфере – кредитования, при получении выплат, с платежными картами, при осуществлении инвестиционной деятельности, страхования, в сфере компьютерной информации. Сама статья 159 при этом остается без изменений, но становится как бы "базовой", а новые, "отраслевые", обозначаются в кодексе как ее разновидности (159.1, 159.2 и т.д.).

Как отмечено в пояснительной записке, такая конкретизация "будет способствовать правильной квалификации содеянного органами предварительного расследования и судом, более четкому отграничению уголовно наказуемых деяний от гражданско-правовых отношений".

Однако все эксперты – как представители госструктур, выступающие за более решительную борьбу с мошенничеством, так и сторонники щадящего и более аккуратного применения УК – согласились, что на деле такие нововведения никакого практического смысла не имеют. Они не предусматривают ни новых санкций, ни новых запретов, фактически повторяя положения той же статьи 159 лишь с небольшими вариациями. Соответственно, как признали участники "круглого стола", речь идет лишь о введении новых названий, что никакой помощи при квалификации тех или иных фактов и обстоятельств принести не может.

Более того, некоторые эксперты отметили, что, отчасти, новые составы могут еще более запутать ситуацию.

Так, в пояснительной записке законопроекта ВС РФ говорится, что введение нормы "мошенничество при осуществлении инвестиционной деятельности" в первую очередь должно помочь в борьбе с финансовыми пирамидами. Однако представитель Следственного комитета России (СКР) Георгий Смирнов отметил, что само понятие "мошенничество", то есть хищение с помощью обмана, далеко не всегда может быть применимо к организаторам "пирамид". "Мавроди же, по большому счету, никого не обманывал, не скрывал, что производит выплаты прежним вкладчикам за счет денег новых", - пояснил он. Соответственно, по мнению представители СКР, противостоять таким аферам можно совсем другими средствами. За рубежом, по словам Смирнова, в этой области сложилась разная практика, и некоторые страны расценивают действия финансовых пирамид, например, как организацию азартных игр.

Что касается главной задачи – защиты бизнеса от произвольного трактования статьи 159 УК РФ, то многие участники мероприятия отметили, что имеющийся законопроект ее не только не решает, но, наоборот, еще больше усугубляет проблемы. "Очевидно, что такой подход – дальнейшее усиление уголовно-правового пресса на бизнес", - сказал первый заместитель председателя ВС РФ в отставке Владимир Радченко, пояснив, что речь идет о ведении пусть и формальных, но все равно новых карательных санкций.

С учетом такой единодушной критики, уже имеющийся законопроект, очевидно, претерпит серьезные изменения, или вообще будет использован как готовая "платформа", на которой появится новая правовая конструкция. Правда, по итогам "круглого стола" даже ее очертания угадать было сложно, поскольку участники предложили несколько совершенно разных концепций подхода к решению проблемы.

Жулики - отдельно, бизнес - отдельно

Представители Ассоциации молодых предпринимателей России (АМПР), которая выступила организатором "круглого стола" и разработчиком одного из трех альтернативных законопроектов, предложила на понятийном уровне отделить "классических", профессиональных мошенников, просто имитирующих предпринимательскую деятельность, от настоящих предпринимателей, в силу тех или иных обстоятельств навлекших на себя обвинения в хищении. Для этого, как сообщил председатель комитета по правовым вопросам АМПР Сергей Варламов, следовало бы ввести в УК новый квалифицирующий признак или даже отдельную статью "мошенничество в сфере предпринимательской деятельности", которая бы допускала к обвиняемым более либеральный подход со стороны следствия.

Целевую же "аудиторию" такой нормы, по мнению авторов документа, можно определять по такому критерию, как соотношение обязательств, ранее исполненных бизнесменом или его компанией за определенный период – год или три - к сумме ущерба, который, возможно, был им нанесен.

"Грубо говоря, кого-то обвинили в хищении 10 млн. рублей: так пусть следствие посмотрит, что это за бизнесмен или предприятие, - пояснил Варламов. – Если выручка за последний год у него составила 100 млн руб., понятно, что это не профессиональный жулик, а обычный предприниматель. И не надо его сажать в тюрьму до суда, разваливать или отнимать бизнес. Даже если его вина подтвердится, вполне возможно предусмотреть наказание штрафом, дать возможность возмещения ущерба потерпевшей стороне".

Такой подход, однако, тут же вызвал массу нареканий в части эффективности и реализуемости на практике. "Поверьте, не все так безупречно даже среди крупных подрядчиков, работающих многие годы на рынке", - отметил представитель ГУЭБ МВД, посетовав, что в таком случае послабления коснутся и огромного пласта особо тяжких преступлений, в том числе связанных и с хищением государственных денег, а также с коррупцией.

Борис Колесников согласился, что когда речь идет о выяснении отношений между бизнесменами, безусловно, им надо предоставить все возможности сначала встретиться в арбитраже, а уголовный закон применять только в крайнем случае. "Но когда речь касается бюджетных средств, у нас позиция иная. Мы настаиваем, чтобы все было более четко и решительно, и вся наша правоохранительная система должна быть заточена на этих вопросах", - подчеркнул полицейский.

Усомнился в реальности разделения на законодательном уровне жуликов и предпринимателей и советник исполнительного директора по безопасности TNK-BP Игорь Цоколов, много лет проработавший в следственных подразделениях МВД. Он признал, что "и в сфере бизнеса мошенников крайне много".

Насколько же тесно в России переплетены бизнес и незаконные махинации, цифрами проиллюстрировал начальник правового управления Федеральной налоговой службы (ФНС) РФ Олег Овчар: "Однодневок у нас больше половины из всех зарегистрированных в РФ юридических лиц". Он сообщил, что из примерно 4 млн зарегистрированных в России юридических лиц, реальной хозяйственной деятельностью занимаются лишь 1,5 млн., включая не только предприятия бизнеса, но и все государственные структуры. Все остальные фактически существуют лишь на бумаге и, в подавляющем большинстве, созданы для совершения разнообразных махинаций.

Каждому - свой закон

Другой возможный путь решения проблемы мирного сосуществования бизнеса, правоохранительных органов и статьи 159 УК предложили представитель СКР Георгий Смирнов и эксперт TNK-BP Игорь Цоколов. Он, правда, пока не воплощен в конкретный законопроект. Но, вместе с тем, если судить по отсутствию возражений, оказался самым конструктивным.

Эксперты высказали мнение, что сама по себе статья 159 УК РФ хоть остается практически в неизменном виде уже много десятилетий, вряд ли нуждается в серьезной редактуре - просто в силу специфики этого вида преступлений. "Мошенничество – как и убийство, состав бессмертный и многогранный", - отметил Цоколов. Представитель СКР, в свою очередь, обратил внимание, что мошенничество во всем мире считается преступлением, и в большинстве развитых стран эта норма сформулирована примерно так же, как и в российском УК. Но применяется при этом, в основном, к случаям классического, условно говоря, бытового мошенничества, когда обман очевиден.

Деятельность же бизнеса регулируется специальными, так называемыми усеченными составами по отношению к тому же мошенничеству, которые либо устанавливают особые санкции за нарушение тех или иных конкретных «отраслевых» запретов и правил, либо определяют конкретный этап или условия, при которых деяние становится преступлением.

Например, при получении кредита, если оказывается, что он был взят изначально с умыслом похитить деньги, статьи 159 или 176 ("Незаконное получение кредита") УК РФ не позволяют однозначно говорить, с какого именно момента начинается преступление – при обращении в банк и предоставлении искаженных или недостоверных данных, при получении денег, их использовании или же, собственно, нарушении условий кредитного договора. Специальные же нормы снимают такие вопросы и саму проблему вольного трактования понятия мошенничества, а также применения его в сфере предпринимательской деятельности.

Так, по уголовному кодексу Германии, как сказал представитель СКР, нарушением в сфере кредитования считается сам факт получения займа путем обмана или предоставления банку искаженных данных, вне зависимости то того, усматривается ли корыстный умысел или нет.

Георгий Смирнов обратил внимание, что, по всем внешним признакам, подготовленный ВС законопроект в целом позаимствован из того же УК Германии, однако без учета специфики  правовой системы этой страны и с некоторыми купюрами, касающимися как раз тех самых специальных норм. Что, собственно, и лишает его практического смысла. По его словам, в Германии, как и в большинстве других развитых стран, различные уголовно-правовые запреты не ограничиваются только одним УК, и содержатся в разных законах, регулирующих те или иные аспекты хозяйственной деятельности.

В том, что только так удастся снять проблему чрезмерно вольного трактования закона, уверен и представитель TNK-BP Цоколов, который предложил максимально конкретизировать все нормы УК, так или иначе имеющие отношение к предпринимательству, и включить их в главу 22, посвященную экономическим преступлениям.

Избыток публичности

С учетом такого разброса мнений парламентарии пока оставили открытым вопрос, какие именно поправки в УК РФ будут внесены при доработке законопроекта, подготовленного ВС РФ. Тем более что в ходе обсуждения проблемы прозвучали и другие предложения, так или иначе связанные с модернизацией статьи 159 кодекса.

Представитель ГУЭБ МВД, в частности, предложил вывести из "зоны ответственности" этой нормы деяния, связанные с госслужащими. Речь идет о получившей в последние годы широкое распространение практике вымогательства чиновниками денег за действия или услуги, которые формально они выполнить не могут. С моральной точки зрения, понятно, что это фактически взятки. Но на деле их приходится квалифицировать как мошенничество, из-за чего коррупционеры отделываются сравнительно намного более мягким наказанием. Для этого представитель МВД предложил ввести в УК новый состав преступления, и расположить его "по соседству" со статьей 290 ("Получение взятки").

Представитель ФНС РФ, в свою очередь, сообщил, что в его ведомстве уже подготовлен законопроект, предусматривающий также выведение из-под действия статьи 159 УК другого вида преступлений – хищения бюджетных средств под предлогом незаконного возмещения налога на добавленную стоимость (НДС), который за последние годы превратился в практически в самостоятельный и хорошо отлаженный бизнес.

Резюмируя обсуждение проблемы, депутаты Павел Крашенинников и Рафаель Марданшин обозначили лишь несколько "базовых" моментов, которые, по мнению большинства экспертов, должны найти отражение в законопроекте.

Первый – перевод состава "мошенничество" из категории преступлений публичного обвинения (которые могут возбуждаться правоохранительными органами на основании полученных ими самими данных) в категорию частно-публичного обвинения (возбуждение дела возможно только при наличии заявления потерпевшего). Саму проблему неадекватного толкования статьи 159 это не снимет, но, как отметили многие эксперты, поумерит рвение правоохранителей. В связи с этим Рафаэль Марданшин привел данные статистики, согласно которой из почти 25 тыс. уголовных дел, возбужденных в России в прошлом году, лишь около 1 тыс. были заведены по заявлению потерпевших. То есть подавляющее большинство таких дел, по сути, появляются исключительно по усмотрению и желанию самих "силовиков".

Второй – следует закрепить на законодательном уровне постулат, что само по себе неисполнение гражданско-правовых договоров не является мошенничеством.

И третий момент – необходимо серьезно повысить планки крупного и особо крупного размеров причиненного ущерба, в зависимости от которых закон устанавливает тяжесть преступления и, соответственно, степень наказания. Сейчас в УК крупным ущерб признается, если стоимость похищенного составила не менее 250 тыс. рублей, а особо крупным - не менее 1 млн. Теперь эти критерии, как сообщил Крашенинников, предлагается увеличить до 1,5 млн. и 6 млн. рублей соответственно. 

С надеждой на понимание

Несмотря на то, что в целом практически все эксперты признали идею об очередной "правке" УК полезной, не решенным оказался еще один давно стоящий вопрос – о правильности и добросовестности применения не только статьи 159 УК, но и вообще норм уголовного права. Хотя многие отмечали, что обсуждаемая проблема зависит не только и не столько от несовершенства законодательства, сколько как раз от качества работы правоохранительной системы.

По мнению декана юридического факультета Высшей школы экономики (ВШЭ) Евгения Салыгина, и имеющийся, и доработанный законопроекты проблему вряд ли решат. "Новые составы в УК можно вводить бесконечно, у нас уже просто потоки нерегулируемые законопроектов образовались. В результате уровень уголовных репрессий все взрастает, и положение в стране только ухудшается", - отметил он. В нынешней ситуации, по мнению Салыгина, в первую очередь надо решать проблему правоприменения.

На это обратил внимание и главный юрисконсульт компании "Нидан соки" Сергей Левин: "Непонятно, почему надо вносить поправки в УК, а просто не дать дополнительные ясные и четкие пояснения правоприменителям по составу мошенничества".

Логического развития  и воплощения в какие-нибудь резолюции или хотя бы обещания ее "проработать2 эта тема не получила, что и неудивительно. Предметное обсуждение коснулось бы конкретных ведомств, и даже, возможно, личностей, поскольку правоприменительная практика не только хорошо известна, но в последние годы доведена просто до абсурда. Известны случаи, когда бизнесмен мог попасть в тюрьму, поскольку следствие усматривало признаки мошенничества лишь в условиях контракта, заключенного им совершенно легально и открыто. Даже притом, что обе стороны подписали его без какого-либо принуждения, по согласованию, да еще после предварительной экспертизы силами собственных юристов. И суд с таким обвинением соглашался.

Соответственно, как полагают многие эксперты, нет никаких гарантий, что правоприменители станут лучше понимать смысл, который заложат законодатели в новые уголовные нормы, и не станут их использовать по своему усмотрению с тем же успехом, как и уже давно действующие.