Продолжаем совместный проект с историографическим сообществом «Политика на сломе эпох» под общим названием «Парламентаризм новой России». В рамках этого проекта наши читатели смогут прочитать интервью с депутатами Госдумы России первого созыва, узнают, как строилась работа в парламенте и какие они, народные избранники, лично.

Наш очередной гость – политик, общественный деятель, депутат Госдумы четырех созывов Николай Ильич Травкин.

- У Вас такой витиеватый политический и карьерный путь: от строителя до министра, члена правительства. Как вы стали депутатом Госдумы первого созыва?

- Я бы не сказал, что он такой уж витиеватый. Я шел все время по прямой с целью, которую считал правильной. В политику я пришел благодаря той известности в середине 80-х, которую я получил, работая на стройке и внедряя коллективный подряд. Этот коллективный подряд давал рабочим возможность очень хорошо зарабатывать, не уезжая за пределы Московской области, как это делали многие вахтовики, поднимавшие тайгу и добывавшие нефть и газ для страны. Тогда почему-то это считалось очень романтичным – поехать на Дальний Восток или в Сибирь. На самом деле, люди туда ехали за очень простой и банальной вещью: за длинным рублем, и ни какой романтики, никакого запаха тайги, о котором пел какой-то певец в 80-х. У такого вида хозяйственной деятельности – коллективный подряд – очень много было положительного. В частности, увеличение производительности труда. А это – увеличение объема работ, а это – новые заказы, а это новые рабочие места в бригаде. Все это в совокупности – очень и очень хорошую зарплату, которую мои рабочие не могли бы заработать на поднятии целины. Также, в коллективном подряде был и другой положительный момент: коллективная работа и, как следствие, коллективное распределение нагрузки и вырученных денег. Это дало возможность уйти от уравнительной системы, принятой в советском союзе, которая была крайне несправедлива, так как работали все по разному, а получали – одинаково. 

После этого, получив внизу, на стройке, такую и общественную, и экономическую основу, а также понимание того, как должны строится взаимоотношения в обществе на примере моей работы, я работал в муниципалитете моего района. Затем, был выдвинут депутатом Верховного Совета СССР, в котором я трудился в комитете по местному самоуправлению. После завершения полномочий, я вернулся к себе, в свой родной район, и начал работать в муниципалитете. К слову, у меня была возможность стать губернатором Московской области, только руку протяни, но я не хотел, я видел себя в ином качестве. 

Поработав в муниципалитете, я сформировал окончательно свою политическую позицию: надо двигать экономику и политику от человека, а не наоборот. Коллеги считали, что мы строим рыночную экономику, которая сформирует средний класс, а средний класс уже сформирует все остальное. И рынок – главное, что он все сделает. Я в это не верил, так как мой жизненный опыт подсказывал совсем иное, диаметрально противоположное: людей не втянуть в общественно-политические процессы, а люди могут их начать. И, главное, где все эти рыночные механизмы можно было отработать? На муниципальном уровне – там люди живут, там их быт. Когда мы говорим Родина, что мы имеем ввиду? Мы любим что-то общее, что-то неосязаемое? Нет! Нет общей любви, нет общего патриотизма, люди живут в конкретных городах и деревнях – именно к ним любовь и вполне конкретная, которую можно пощупать. И с этой платформой – от людей – я шел до 2003 года. Я всегда говорил, что если мы не увидим, как это работает на местах, как мы можем увидеть, как это заработает в общегосударственном масштабе? Надо начинать реформирование снизу вверх, а не сверху вниз. 

- От созыва к созыву Ваша позиция претерпевала изменения?

- Нет, она не менялась, а только уточнялась и дополнялась. В 1993 году я проводил в парламент партию, первую демократическую партию в России, она так и называлась: Демократическая партия России (ДПР). До этого были движения, объединения и другие организации, а партия – одна. Нас в первой Думе было немного, что-то порядка 13 человек. Среди них такие люди, как: Говорухин, Глазьев, Богомолов, Николай Федоров и другие. 

Партия шла на выборы с программой, в центре которой были интересы местного самоуправления. То есть, мы будем голосовать «за» те законы, которые принесут пользу местному самоуправлению, которые ведут к возрождению районов. Только так, только через призму их интересов. Условно говоря, рассматривается бюджет. В первую очередь мы должны закрыть интересы местного самоуправления; затем – медицина, образование правовая система муниципалитетов; затем – интересы области, включая медицину, образование, правовую систему; затем уже общефедеральный уровень закрыли – наука, армия и так далее. Таким образом, бюджет формируется снизу вверх и государственную систему надо формировать так, чтобы люди были заинтересованы работать внизу, чтобы от них деньги потом шли вверх. 

Вот с такой программой мы шли в первую Думу. Еще до выборов в Госдуму РФ первого созывая я настойчиво предлагал коллегам-демократам, мол, не надо создавать еще партии, вот, есть готовая партия, под которой можно собраться, так как размежевание нам грозило огромными потерями. Надо было понимать, что у КПРФ, например, организационно было все просто прекрасно - в каждой деревне у них было по ячейке, это им досталось в наследство от КПСС. И эти люди в этих ячейках умели работать, это, опять же, наследственный опыт агитации КПСС. У демократов же ничего даже близко аналогичного не было. Но ко мне не прислушались в демократическом лагере. Посчитали, что это у Травкина рецидив такой: он из КПСС вышел, а она из него – нет. 

- А почему демократы не пошли объединение, как Вы думаете? 

- Наверное, из-за того, что настрой в Демократической партии России был умеренным, не революционным, что отличало нас от того же «Яблока» или «Выбора России». Мы даже одного человека выгнали когда-то за излишний радикализм. Кроме того, мы (хотелось нам или нет) шли на сотрудничество с властью, так как было понятно, что одни мы ничего не сделаем, поэтому надо идти на компромиссы. Не говоря уже о том, что в демократических партиях часто лидеры считали себя самыми умными. Я же себя таковым никогда не считал, у меня не было никогда амбиций, я предлагал коллегам, чтобы мы собрались в одной партии, которая уже существует. Поэтому после депутатства в Верховном Совете СССР, я стал руководителем района - амбиций не было, а мог бы стать губернатором, как я выше уже рассказывал. Амбиции…

- Почему же у КПРФ с ЛДПР успешно получалось кооперироваться? Там не было амбиций?

- Не совсем так. КПРФ – это то, что осталось от КПСС. Это наследник, предавший идеалы отца. Хотя бы в отношении атеизма, мне смешно наблюдать Зюганова в церкви. Но организационно – наследники, у них есть жажда власти. 

А ЛДПР - просто создали. Это также известно всем, как и то, что солнце встает на Востоке. Любому человеку, побывавшему в большой политике хорошо известно, как создавался этот проект. Это в коне 1980-х годов была попытка со стороны силовых ведомств внедрения в развивающееся демократическое движение своих «сексотов». 

- Почему же тогда Жириновский выиграл выборы в Думу по спискам?

- В конце 1980-х этого Голема слепили в умирающем, агонизирующем КПСС, чтобы противопоставить «свою» партию «не своей» демплатформе. Потом, после 1991 года, уже для самих спецслужб, создавших Голема, встал вопрос ребром - будет ли вообще существовать КГБ-ФСБ? И он начал свою жизнь, «сверху» было не до него. Потом спецслужбы отстояли свое место под солнцем, вопрос об их расформировании уже не стоял, они встряхнулись и вспомнили о его существовании. Но в течение периода, когда он жил своей жизнью, за ним сверху почти не следили и заданий не давали. И в этих условиях раскрылся талант Жириновского. Он понимал, на каких струнах человека надо сыграть, чтобы получить власть. У него никогда (ни тогда, ни сейчас) не было никаких нравственных ограничений. 

Кроме того, он прекрасно понимал природу россиян – можно обещать с три короба элементарные вещи: каждой по мужику, каждому по бутылке, и еще сапоги в Индийском океане помоем. Вот и получилось, что кто-то за него проголосовал «по приколу», а кто-то всерьез воспринял мысль про сапоги в океане и бутылку водки. И их оказалось довольно много.

Но не забываем, что по количеству депутатов он был даже не вторым. ЛДПР была третьей по количеству депутатов партией, так как за все годы, 30 с лишним лет, если он и провел хоть десяток одномандатников, то это была большая удача. Все остальное он брал списком с собой во главе, это партия одного человека. 

И тут еще момент: в первой Думе даже для выбора коалиционного спикера демократы не смогли собраться вместе. ПРЕС, «Выбор России», «Яблоко», «Новая региональная политика», «Женщины России» - все это были демократические фракции в той или иной степени. Но кто стал главой первого российского парламента? Аграрий Иван Рыбкин.

- Опять амбиции демократов…

- А что еще? Уже даже Путин перестал поминать 90-е словом «лихие», а Явлинский все про это забыть не может, никак не успокоится. 

- Николай Ильич, почему, как Вы думаете, Борис Ельцин дистанцировался от выборов в первый парламент новой России? Ведь, укажи он пальцем хоть на кого-то, как все было бы проще. 

- Ну, давайте посмотрим. Он не мог оказать видимой поддержки Гайдару, так как у него работает Шахрай, у которого своя партия в Думе. И он не мог разорваться, кого и когда поддерживать: Гайдара по вторникам, Шахрая – по средам, а «Женщин России» - по субботам? Такой возможности у Ельцина не было. Тут опять демократы виноваты, их было слишком много. 

Во-вторых, у Бориса Николаевича было животное политическое чувство. В хорошем смысле. Он понимал, что его популярность уже далеко не такая, как в 1991 году, когда он стоял на БТРе. Поэтому, ему с остатками популярности поддержать демократов было бы совсем убийственно, можно растерять остатки поддержки. 

Ну, и ему нравилась роль «разводящего» сверху. Над схваткой, над партийным политическим брожением.

- Один из политических виражей Вашей политической карьеры - министр без портфеля. Министр чего и почему без портфеля?

- В Госдуме можно было совмещать законодательную ветвь власти с исполнительной. Как и некоторые другие коллеги, я не мог бросить партию в Думе, не мог оставить муниципалитет ради министерской должности, на которую меня двигали. Поэтому, была выбрана формула: «министр без портфеля», то есть член правительства. 

Я участвовал в заседаниях правительства и, условно говоря, ведал муниципальной реформой. В зону ответственности также входила сельскохозяйственная реформа. Довольно часто после выступления какого-нибудь министра финансов Виктор Черномырдин обращался ко мне: «Коля, в народе действительно так. Как на самом деле?». При этом, мы не были друзьями в традиционном смысле этого слова, но были хорошие, добрые отношения и он мне доверял.

- Удобно было совмещать три ипостаси: член правительства, депутат Госдумы, глава муниципалитета?

- Помогало. И без этого известность была серьезной, а так, при человеке с рангом министра некоторые вещи значительно упрощались. В свою очередь, работа в районе помогала понять, что именно надо, как именно надо. А в Думе – я был фигурой политической, я мог популяризировать ту или иную мысль, которую считал правильной. Это триединство принесло одни плюсы, в моем случае. 

- Существует мнение, что на депутатов оказывалось давление со стороны исполнительной власти. Скажите, как человек одновременно находившийся и в исполнительной власти, и в законодательной, это так?

- Исполнительная власть всегда будет пытаться найти подходы, надавить на законодательную. Это было всегда и в любом государстве. Вопрос в другом – в том, какая будет реакция на это? Проглотит парламент и общество или нет? В первой Думе различные подходы к депутатам только осваивались, потом это уже было поставлено на поток.

- В своем приветственном выступлении на первом заседании первой Госдумы тогдашний Премьер Черномырдин призвал депутатов исключить из лексикона избранников слова «нетерпимость» и «нетерпение». Депутаты прислушались к этим словам?

- Самые терпимые Думы начались с 2007 года. Законодательный орган не может быть терпим по определению. Да и градус нетерпения начался ведь не с законодательной власти, а с исполнительной, когда по телевизору в прайм-тайм показали министра юстиции в бане с девками. Потом другой, потом третий аналогичные эпизоды. Потом вообще начались истории про девку по кличке «Му-му» и ее отношения с оппозиционерами. И дошло до того, что показывают, с кем и чем занимается Касьянов у себя дома! То есть в обществе и у депутатов нет даже тени понимания таких понятий, как частная собственность, личная жизнь… При этом, общество, в большинстве своем, не задает вопрос, мол, а какого, простите, черта происходит? Вы кто такие, чтобы лезть в чужой дом, устанавливать аппаратуру и показывать, чем кто-то занимается в свое свободное время? 

Граница того, что можно, что такое хорошо или плохо была перейдена. И перейдена не только депутатами, а исполнительной властью, в первую очередь. А то, что было между депутатами внутри парламента – уже мелочи жизни! Разве сравнится с показом Касьянова то, что какой-то Жириновский таскает за волосы какую-то Тишковскую? Нет, конечно.

- В 1994 году Вы покинули и пост председателя своей партии, и саму партию. Почему Вы так поступили?

- В 1994 году я убедился окончательно, что восемь демократических фракций не могут элементарно договориться между собой. Мне это надоело, и я просто ушел с поста лидера партии, которую когда-то создал. Пошел работать к себе в муниципалитет, где было все понятнее и проще. Не было никаких интриг. Просто ушел. 

Я оставил коллегам нечто вроде политического завещания, мол, победите фракционность, объединитесь. Оно не выполнено до сих пор. 

- Первая Дума была местом для дискуссий? 

- Да, несомненно!

- А когда она перестала таковой быть?

- В 2003 году. Когда Борис Грызлов произнес эту нетленную фразу.

- Вы могли бы выделить какой-то закон из всех тех, что были приняты первой Госдумой? 

- Я не могу выделить какой-то самый важный закон. Первая Дума формировала все законодательство новой России, определяла вектор всей последующей жизни страны. Из этого выделить что-то очень сложно. Ведь работа была проведена колоссальная. 

- А Вам лично, что было интересно, что было вашей сферой интересов?

- Все, что было в интересах муниципалитетов. В том числе, в рамках бюджета: если я отстою хотя бы 50/50 между центром и регионами, то уже сделаю много. 

- Традиционный вопрос, который я буду задавать всем, с кем беседую. Продолжите фразу: «Госдума России первого созыва – это:…»?

- … Это первая попытка введения парламентаризма в России, а также последние более или менее честные выборы. 

Справка: ТРАВКИН Николай Ильич

Был главой администрации Шаховского района Московской области; избирался депутатом Московского областного Совета народных депутатов, народным депутатом СССР, членом Верховного Совета СССР, народным депутатом РСФСР.

В 1990 году создал Демократическую партию России.

В 1990 году избран народным депутатом РСФСР от Вишняковского территориального округа, после референдума 25 апреля 1993 года сложил депутатские полномочия.

С 1991 по 1996 год (с небольшими перерывами) работал главой администрации Шаховского района Московской области.

12 декабря 1993 года избран депутатом Государственной Думы по списку ДПР.

С 29 апреля 1994 года по 10 января 1996 года — член Правительства Российской Федерации.

В 1995 году избран депутатом Государственной Думы 2 созыва (фракция НДР).

В 1999 году избран депутатом Государственной Думы третьего созыва (список «Яблоко»), перейдя затем во фракцию СПС.

В 2005 году избран секретарем президиума федерального политсовета СПС по региональной политике, был на этом посту до апреля 2006.

С 2006 года — член президиума Российского народно-демократического союза.

Беседовал журналист, исполнительный директор историографического сообщества «Политика на сломе эпох» Артем Амелин