Продолжаем совместный проект с историографическим сообществом «Политика на сломе эпох» под общим названием «Парламентаризм новой России». В рамках этого проекта наши читатели смогут ознакомиться с интервью с депутатами Госдумы России первого созыва, узнают, как строилась работа в парламенте и какие они, народные избранники, лично.

Наш очередной гость – депутат Госдумы РФ первого и третьего созывов Владимир Южаков.

- Вы, до того как пойти в Думу, были в Саратовском облсовете? Для Вас вираж в политику, в первую Госдуму был осознанным решением?

- Это был Саратовский и городской и областной совет одновременно. В каком-то смысле – да, осознанно, но этот смысл не был политическим. Просто в период, который назывался перестройкой, появилось много разных веяний, которые и сегодня, честно говоря, воспринимаются как продвинутые. Новое поколение, которое сейчас приходит и в политику, и в госуправление, воспринимает некоторые вещи, которые тогда партия и правительство как единая власть пытались продвигать, желая сохраниться и улучшиться, как новые ворота, но попытки эти были и тогда, и они, собственно говоря, были в тогдашнем уже мировом тренде. Вот одно из направлений этих попыток: осознание того, что нужно обеспечить более активное участие всех во всём. К примеру, в производстве – в решении производственных дел. В политике – привлечение более широких пластов заинтересованных участников. «Управление с участием» – собственно, так и называлось.

К концу восьмидесятых перестройка доросла до того, чтобы организовать более-менее реальные выборы. Попытаться организовать реальные выборы, а не формальные, как это было, когда в советы народных депутатов всех уровней попадали те, кто был назначен в парткомах. Мы тогда с группой товарищей попытались найти способ привлечь туда новых людей, а их, как оказалось, не было. К этому относились в массе своей очень настороженно, и надо было ещё суметь убедить этих людей в том, что в этом стоит участвовать. Ну, по крайней мере, у нас это так воспринималось. Нужна была такая специфическая форма управления с участием в сфере политики, включение ее в механизмы выборов. У нас же был опыт такого развития управления с участием применительно к предприятиям, применительно к организациям разного уровня: от рядовых предприятий, к примеру, Союза кинематографистов СССР, до ЦК КПСС, идеологического отдела. Мы это внедряли в формате технологии проблемных деловых игр, которые мы тогда подготовили. Таким образом, нам пришло в голову попробовать применить эти наши технологии, наш опыт – организацию управления с участием – к выборам в российский тогдашний парламент и к выборам в местные органы власти, областной и городской Советы народных депутатов. Тогда, в конце восьмидесятых, решили, что можно попробовать это сделать, просто бросив клич людям, мол, приходите, мы вам поможем понять, можете ли вы стать кандидатом в депутаты, поможем сориентироваться в этом, поможем включиться в этот процесс организационно, в том числе зарегистрироваться и так далее. Хотя сами еще не очень-то понимали, как это делать, но у нас были юристы, экономисты, которых привлекали специально.

Так вот, мы бросили такой клич. Это было буквально две строчки в областной газете «Коммунист». Как ни странно, к нам пришло много людей. В итоге, у нас получилось. Мы это назвали позднее пулом кандидатов в депутаты. Но на старте это был, строго говоря, клуб-семинар кандидатов в кандидаты. Первоначально люди пришли понять, а что это и с чем едят и нужно ли это? Только потом он стал семинаром для кандидатов в депутаты. Когда многие из пришедших сразу или позже втянулись в это и зарегистрировались как кандидаты. Дальше речь уже шла о взаимной поддержке.

В целом порядка трехсот человек оказались втянуты в это. Тогда же несколько человек выдвинулись в Совет народных депутатов, параллельно готовились выборы в городской и областной Советы. На каком-то этапе я решил и сам попробовать себя в этой роли. И отсюда возникла идея принять участие в выборах. Решил принять участие сразу в двух выборах, но они были «матрешкой» – одни в других: городские внутри областных. Вот так вот и пришел к идее пойти в политику. Тогда я победил сразу в двух. Потом, значительно позже, были выборы в Государственную Думу. Хотя там уже было индивидуальное участие, но я по списку прошел.

- Вы в Госдуму прошли по спискам. За то политическое движение, от которого Вы выдвигались – «Выбор России» – проблематично было агитировать в то время?

- В то время, пожалуй, нет. У нас, по крайней мере.

- Вы ощутили технологическую разницу между первыми выборами в Госдуму и вторыми?

- У нас чисто технологически, пожалуй, нет. Может, стало ощущаться большее участие власти в этом, стремление влиять на процесс. Но это вещь оценочная. Так, чтобы сказать, что совершенно явный специальный механизм – пожалуй, нет. Скорее, подковерное влияние. У нас и на первых выборах «Выбор России» участвовал вполне легитимно, сотрудничая в какой-то мере с местной властью. Но это делалось просто потому, что значительная часть оказалась и в городском, и в областном совете и, следовательно, влияла на формирование местной власти. Значительная часть из них принадлежала либо к «Выбору России», либо сочувствовала им, либо потом, соответственно, к «Союзу правых сил». То есть были относительно не комфортные, но лояльные отношения друг к другу. 

- На выборах в 1993 году удивительной стала победа ЛДПР на выборах по спискам. Это было непредсказуемо. Тогда коллизией стало, что самой большой фракцией был «Выбор России», а ЛДПР выиграла по спискам. Почему именно она победила, как Вы думаете?

- Не знаю. У меня нет гипотезы, кроме общепризнанного слуха о принадлежности ЛДПР к силовым структурам. 

- Некоторые из Ваших коллег высказывали мнение, что это было протестное голосование. Против и коммунистов, и Ельцина. 

- Не исключен и такой мотив. Но, по-моему, трудно было судить и тогда, и тем более сейчас, какой из них имел больший вес. Судя по поведению Жириновского в первой Думе, он себя вел скорее как ставленник силовиков. Его привычка с первых дней таскать за волосы и бить коллег-депутатов, по-моему, об этом свидетельствует. 

- Есть мнение, что Борис Ельцин тогда дистанцировался от выборов в Госдуму и сконцентрировался на голосовании за Конституцию, голосование относительно которой было одновременно с выборами парламента. За счет этого демократов получилось больше, чем следовало бы, как мне кажется. И вообще, слишком пестрой получилась Дума. Вы согласны с этим мнением?

- Мне кажется, тогда в целом легкомысленно относились к формированию законодательного органа. Во всем. Начиная с определения сроков, на который она была избрана. И кончая элементами организации, когда многое было пущено на самотек, надеясь, что на подъеме все сработает само собой. Авторам казалось, что за два года она должна создать все условия для следующей Думы. Но она успела создать условия, если иметь в виду «Выбор России» и другие фракции, которые относили себя к демократическим, для их собственного поражения.

- Кстати, почему именно на два года избиралась первая Дума?

- Это было какое-то помутнение сознания автора, что мы такие хорошие, создадим условия, а потом пусть выбирают в настоящих условиях уже настоящих депутатов. 

- Ваш коллега по фракции и по Думе, Юлий Нисневич, в интервью высказывал мнение, что авторами этой идеи предполагалось, что Дума должна была оформить избирательное законодательство, платформу для следующих созывов… 

- Это я и имел ввиду, но другими словами сказал. 

- Другое, не менее удивительное событие произошло уже в Думе: с перевесом всего в один голос спикером нижней палаты парламента стал Иван Рыбкин. Как Вы думаете, почему он и справился ли он со своей задачей на этом посту?

- Насколько я помню, там было много разных голосований. Выбор стал таким, каким стал благодаря взвешиванию взаимных притязаний, естественным путем столкновения позиций, перевеса, который на тот момент сложился. Мне кажется, там не было какого-то специального контекста. Но надо иметь в виду, что Дума на тот момент – это некий хаос, в котором можно и не разобраться. Хаос, даже связанный с тем, что Дума неизвестно где находилась, не в своем здании. Даже увидеть друг друга – это было большой проблемой. Поэтому мое суждение может быть поверхностным в этом вопросе. 

Мне кажется, что, по крайней мере внешне, с задачами спикера, если не брать глубинные политические процессы, в которых спикер участвует, не столько как избранный руководитель, сколько как политик со своими собственными притязаниями, он вполне нормально справлялся.

- На первом заседании выступал тогдашний премьер, Виктор Черномырдин, он призвал депутатов исключить из лексикона депутатов слова «нетерпимость» и «нетерпение». В связи с этим, а также тем, как вел себя Жириновский, о котором Вы сказали выше, вопрос: насколько терпимо депутаты относились друг к другу?

- Мне кажется, что поведение Жириновского было абсолютным эксклюзивом. И даже его коллеги из фракции себя так не вели. Не в чисто поведенческом, не в смысле взаимодействия в ходе законодательной деятельности. Однако была все-таки высокая степень готовности к взаимопониманию, поиску приемлемых решений. Помню даже свой небольшой опыт использования права законодательной инициативы, он был связан с поиском компромисса на стадии подготовки со всеми фракциями. По крайней мере, с крупнейшими. 

- Кстати о компромиссе. «Яблоко» даже с коммунистами охотнее шло на кооперацию, скажем, в голосовании за те или иные законопроекты, чем с идентичным по идеологии «Выбором России». Почему так получилось, что демократические партии не могли договориться, при этом часть из них скорее договаривались с оппонентами, чем с потенциальными друзьями? 

- Безусловно, это нельзя абсолютизировать. Сошлюсь опять на личный законотворческий опыт. Но как общая картина это, видимо, так. Могу объяснить только одним: действовали на одной поляне и делили какие-то общие интересы. Вынуждены были делить для того, чтобы оставаться самими собой. Наверное, амбиции в конечном итоге.

- «Выбор России» почему-то многие называли партией власти, хотя она таковой не являлась. Насколько внутри самой фракции существовало оппонирование Ельцину?

- Были у нас во фракции на тот момент люди, которые входили в правительство. Считалось, что эта фракция создавалась и действовала при поддержке главы государства, хоть Вы и говорили ранее, что он дистанцировался. 

- То есть за счет некоторого количества министров в составе фракции у людей сложилось такое мнение?

- За счет министров в первую очередь. За счет персонального представительства. Людей, которые либо раньше, либо в это время были в органах представительной власти. 

- Вы были в Комитете по делам Федерации и региональной политике. Как Вы думаете, Вам удалось реализовать свои идеи и проекты в рамках работы в этом Комитете?

- У меня были достаточно узкие личные законотворческие интересы, по крайней мере на старте. Я пришел в Думу с должности кадрового центра: то, что создавалось на базе высшей партийной школы, то, что сейчас является академией государственной службы. И, собственно, у меня задача была – государственное управление и государственная служба. Поэтому и ответственность в комитете на мне была за эту тематику. И да, в этом смысле удалось реализовать то, что тогда было задумано: подготовить законодательство о государственной службе прежде всего.

Тогда был первый закон об основах государственной службы в Российской Федерации. Две основные идеи, которые с этим законом были связаны – это отделить чиновников от политики и чтобы политики не могли их менять вместе с собой, как перчатки. И с другой стороны – чтобы имели возможность использовать их, как профессионалов. Кроме того, надо было сформулировать основные требования к их профессионализму и основные ограничения для них, в том числе по возможности коррупционного поведения. Собственно говоря, внести ограничения для чиновников, которых де-факто у них не было. Других ограничителей вообще не было. Этот мотив, те ограничения для них, он позволил на тот момент консолидировать представителей разных фракций и поддержать сначала законопроект, а потом и закон. Он недолго, правда, продержался, только до начала 2000-х годов. Новый президент захотел другое законодательство о государственной службе, но почти десять лет до этого он работал. Правда, сейчас я сформулировал лозунг, что госслужба как институт себя изжила. Потому что те две первые задачи уже выполнены. Все остальные задачи могут решаться и без приставки к сотрудникам органов власти «госслужащий».

- А что Вы предлагаете взамен?

- Взамен… Как работали, так и работают. Работают по служебным контрактам, что собственно и предусмотрено действующим законодательством. Главный аргумент, который тогда сработал, что невозможно внести дополнительное ограничение, которых должно быть много для госслужащих, если их оставить просто в рамках Трудового Кодекса. Для них должна была быть система ограничения серьезнее, чем позволяет ТК. С другой стороны, должны быть и некие возможности дополнительные в виде социального пакета, к примеру, денежного содержания, способа его формирования и т.д. Сегодня, как мне кажется, это уже не столь необходимо, потому что те ограничения, о которых речь шла тогда, стали общими для всех занятых в органах государственной власти. 

- То есть могут быть прописаны не отдельным законом, а, условно говоря, должностными обязанностями?

- Нет. Они сейчас, так или иначе, прописаны в другом законодательстве. Например, в законодательстве о противодействии коррупции. Все ограничения сейчас там представлены. Они относятся теперь не только к госслужащим, но и к другим занятым в органах государственной власти и бюджетной сфере, в большей степени. То есть для госслужбы как для отдельного института, как мне кажется, необходимость в отдельном законе исчезла. Это не означает, что исчез интерес госслужащих к чинам и соответствующему денежному содержанию и т.д. То, что люди называют привилегиями, далеко не всегда таковыми являются. Социальный пакет, например, это не привилегия, а мотивация к приходу на работу.

- А как строилась работа по второй части названия Комитета – региональной политике? 

- Это важный момент. В то время шло формирование центра, судя по сбору налогов, строению бюджета. По тому, какая доля достается регионам, а какая – федеральному центру. Комитет, несмотря на разные позиции входящих в комитет депутатов, отстаивал такую точку зрения, что надо больше оставлять в регионах, чтобы они могли реально проводить свою региональную политику. Об этом всегда говорили, но ситуация складывалась противоположная. А сегодня совсем получился перекос в сторону центра.

- Вы можете назвать самый существенный и важный закон, который приняла первая Госдума?

- Честно говоря, никогда не думал с такой точки зрения.

- Одни Ваши коллеги называют Гражданский Кодекс, другие – коммунисты и ЛДПР – Меморандум о согласии. Однако даже среди коммунистов есть те, кто выделяют первую часть Гражданского кодекса, принятого первой Думой, как самый существенный вклад в Российское законодательство.

- Если сопоставлять такие вещи, то базовое системное законодательство, Гражданский кодекс – это вообще главное, что Дума сделала. И, наверное, все законы, которые сегодня составляют кодексы Российской Федерации. Говорить, какой приоритетнее – сложно, они все важны. Они создавали законодательную базу нового общества. Я бы не рискнул между ними делать сравнение. 

- Продолжите фразу: «Госдума России первого созыва – это…»?

- Это надежды на то, что у нас будет совсем другая страна. И если она не будет первой, второй, третьей в мире, но будет чувствовать себя самодостаточной, так же ее будут воспринимать все остальные. Это было ощущение того, что мы создаем страну, которую все будут уважать, и которая будет уважать себя. 

Справка: ЮЖАКОВ ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ.

Родился 23 октября 1951 года. 

В 1974 году окончил философский факультет Уральского государственного университета по специальности «философ, преподаватель философии и обществоведения». В 1974—1991 годах преподавал философию в ВУЗах Томска, Саратова и Москвы. В 1989 году получил степень доктора философских наук.

В 1991—1996 годах был директором Поволжского кадрового центра. 

В 1990—1993 годах был депутатом Саратовского областного Совета народных депутатов, являлся депутатом Саратовской областной думы. 

В 1993—1995 годах избирался в Государственную думу от блока «Выбор России», был членом Комитета по делам Федерации и региональной политике. 

В 1996—1999 годах являлся ректором Поволжской академии государственной службы в Саратове. 

В 1999—2003 годах избирался в Государственную думу от партии СПС. 

В 2002 году стал членом межведомственной рабочей группы по подготовке проектов программы реформирования государственной службы РФ, федеральных законов и иных нормативных правовых актов о государственной службе. 

С 11 июля 2003 года по 16 июля 2004 года являлся членом межведомственной рабочей группы по обеспечению мероприятий, связанных с реформированием государственной службы.

Беседовал журналист, исполнительный директор историографического сообщества «Политика на сломе эпох» Артем Амелин