Ради увековечивания памяти мирного населения Советского Союза, подвергшегося изгнанию и истреблению в годы Великой Отечественной войны, РАПСИ изучило архивные материалы*, свидетельствующие о геноциде граждан СССР.


Злодеяния В Ростове

Со всех концов города зверски убитых людей привозят в Институт судебной медицины на Пушкинской улице.

Вот труп шофера с разбитой прикладом челюстью и штыковыми ранами на шее, медицинской сестры с вывернутыми руками и огромной раной в груди, рабочего-ополченца с раздавленной грудью, седого железнодорожника с развороченным животом, красноармейца-узбека с выколотыми глазами.

Особенно потрясла жителей Ростова страшная драма, разыгравшаяся в саду имени Фрунзе. В сад вошел мальчик, на вид ему было лет 12—13. В руках у него было два голубя — белый и сизый. Он привык их запускать в небо каждый день и следить за их полетом. Но как только привычным, легким движением рук он подбросил голубей кверху, пуля автоматчика сразила его на месте.

Чем более шатким становилось положение немцев на фронте под Ростовом, тем злее свирепствовал фашистский террор в городе. Они расправлялись уже не с отдельными людьми, — они уничтожали целые семьи, целые квартиры, дома и кварталы. Особенно бесчинствовали немцы в пролетарских районах города. На 36-й линии они убили 61 человека. У дома управления железной дороги немецкие автоматчики расстреляли 48 человек среди бела дня, не считая нужным скрывать свои злодейства. На тротуаре центральной улицы Ростова гитлеровские убийцы расстреляли 60 человек. На армянском кладбище убито 200 человек. Такие же случаи массового убийства ни в чем неповинных граждан происходили и в других кварталах города.

Среди убитых — люди разных возрастов, разных профессий, школьники, пенсионеры, ученые, домашние хозяйки, слесари, парикмахеры, чертежники, дворники, педагоги, почтальоны, пожарные и другие.

(Правда, 7 декабря 1941 г.)

***

О чудовищных зверствах гитлеровцев сообщил житель города Луга Алексей Петрович Орехов, бежавший из фашистского плена. «Как только гитлеровские бандиты вступили в город, — говорит тов. Орехов, — начались расстрелы мирного населения. В первый же день все оставшиеся жители города были согнаны в городской сад. В присутствии десятков людей солдаты стали строить виселицу. Офицер, руководивший работами, издевательски «разъяснял» окружающим, что пропускная способность этого сооружения очень велика. Первым был повешен начальник лесопункта Михаил Орехов. Затем немцы казнили еще нескольких человек. Фашистские изверги строго запретили снимать трупы казненных. Через несколько дней в город приехал начальник отделения гестапо. Он организовал застенок, в котором пытал свои жертвы. В первый же вечер фашисты поймали на улицах 8 девушек и изнасиловали их. Во всех домах происходили повальные грабежи. Грабили и открыто на улицах. Днем патрульный солдат остановил местную учительницу и отобрал у нее часы».

(Информбюро, сентябрь 1941 г.)

В Таганроге

Под грохот орудий, под свист и улюлюкание ворвались в город Таганрог солдаты армии Гитлера, отборные полки из дивизии, отмеченной двумя буквами СС и именуемой «Викинг». Они вошли с севера на мотоциклах, танках, на больших тяжелых автомобилях и помчались прямо в порт. Туда спешили солдаты, у которых на левом рукаве шинели белым по-черному был изображен череп с костями крест-накрест. Туда спешили танкисты, автоматчики, мотоциклисты.

В порту в это время гудели буксиры, тянувшие пять больших угольных барж, заполненных женщинами с детьми, стариками, подростками. Баржи отошли от причала. Немецкие солдаты увидели советские транспорты уже на рейде. С криком, с истерическим визгом они начали строчить из автоматов и махать руками. Они, видимо, хотели вернуть баржи к городу и решили передать свой приказ самым коротким и лаконичным способом — выстрелом.

Когда этому приказу советские люди не подчинились, варвары, имена которых будут прокляты в веках, не задумываясь, дали залп из танков. Один, другой, третий, десятый — и одна баржа накренилась, другая носом ушла в воду, за ней последовала третья. Люди прыгали в воду, хватались за борта тонущих судов и, обессиленные, раненные огнем танков, скрывались в холодных волнах Азовского моря. Немногие оставшиеся в живых цеплялись за мачты, за перекладины палубных надстроек, кричали и махали белыми платками, моля о помощи.

Наблюдая эту страшную картину, немецкие солдаты невозмутимо смотрели в морскую даль, а затем, завидев белые платки, рвущиеся на морском ветру, стали смеяться, как могут смеяться тупые звери-немцы, одержавшие еще одну победу над женщинами и детьми.

Так ознаменовало свой триумфальный вход в русский город немецкое воинство. Это было 17 октября. В этот же вечер голодная солдатня начала грабить магазины, рынки, фабрики, гостиницы. На Новом базаре ночью у винного склада состоялась дикая пьянка. Немецкие солдаты пили вино из ведер, из бутылей, из бочек, кричали, плясали, дрались и истошным голосом орали: «Хайль Гитлер». Так славили они своего «фюрера». Ночью же были разграблены кондитерская фабрика, фабрика «Красный швейник» и гостиница, где бандиты, доведенные вином до белого каления, ломали мебель, резали одеяла, рвали подушки. Всю ночь продолжалась оргия.

В момент неслыханного грабежа, насилия и дебоша какой-то человек, одетый в шинель, ходил по городу и расклеивал на заборах воззвание, которое начиналось словами: «Немецкая армия пришла к вам не для грабежей и насилий, а для введения нового порядка».

Спустя несколько дней в город вошла другая дивизия СС, именуемая «Адольф Гитлер». Вместе с ней в Таганрог пожаловали гестаповцы. Начались повальные обыски и аресты. Жителей города вешали на улицах и площадях, избивали палками, резиновыми дубинками, издевались и глумились над ними. А однажды в городе появилось объявление, которым все население приглашалось на площадь, где назначен был расстрел партизан. Под именем «партизан» немцы расстреляли известную в городе актрису Горскую, ее мужа Ванновского и нескольких врачей.

Пьяные варвары разбили библиотеку и музей Антона Павловича Чехова, опоганили все культурные учреждения Таганрога.

К этому времени в городе появились бывшие владельцы таганрогских предприятий, в том числе небезызвестный хозяин кожевенного завода Гиль. Привезены были и некоторые мелкие чиновники городского управления, более двадцати лет скрывавшиеся в нетях. С новой силой пошла волна кутежей и разбоя.

Гестапо усиленно вело работу по выявлению коммунистов, партизан, евреев. Однажды последовал приказ: евреям явиться на сборный пункт, взяв с собой теплые вещи и на три дня провизии. Таких пунктов было несколько. В одном из них, в школе № 27, по улице Чехова, собралось 500 человек. К ним явился рыжий, веснушчатый офицер и объявил, что они сейчас будут направлены за город на трудовые работы. Всех вывели на улицу, женщин с детьми усадили в автомашины (какая гуманность!), а мужчин построили в ряды и повели по улице, затем по пустырю, мимо длинного заводского забора к балке, расположенной на морской косе. Шли быстро, подгоняемые штыком и дубинкой. Привели.

После пятиминутного отдыха последовал приказ: мужчинам раздеваться. В ответ послышался крик, плач женщин, истерики. Люди бросались друг к другу, целовались, прощались. Матери прижимали к себе детей. Оголенные люди группами выводились на гребень балки и по команде расстреливались из автоматов.

Вскоре наступила очередь женщин, у которых солдаты отбирали детей. Женщин тоже расстреляли из автоматов. Эта кровавая тризна продолжалась целый день.

Все это рассказали вырвавшиеся из фашистского ада Николай П. и Борис Р. Они видели все эти кошмарные картины произвола, убийств и грабежей.

В последние дни, когда артиллерийская канонада все явственнее слышна в городе, когда для немецкого буйства остались считанные дни, гестаповцы смотали удочки и, усевшись в машины, удрали. Покинул город и так называемый «бургомистр» Кулик. Но места для него в машине не нашлось. Он ушел из города, как паршивый пес, с поджатым хвостом, за двуколкой, доверху заваленной награбленными, перевязанными веревкой чемоданами.

(Правда, 25 декабря 1941 г.)


*Стилистика, орфография и пунктуация публикаций сохранены