Значение реформы 1861 года остается дискуссионной темой у историков. Разброс мнений очень большой: от «великой освободительной реформы» до «очередного грабежа крестьян». О правовом фетишизме и объективных показателях в оценке реформы рассказывает в сорок втором материале своего тематического цикла юрист, кандидат исторических наук, депутат Государственной Думы первого созыва Александр Минжуренко.

19 февраля 1861 года император Александр II подписал Манифест об отмене крепостного права и «Положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости». «Положение» состояло из 17 законодательных актов, в которых подробно рассматривались вопросы процедуры освобождения крестьян и условия выкупа ими помещичьей земли.

Согласно этой реформе крестьяне получили свободу и права «свободных сельских обывателей», как личные, так и по имуществу. Отныне они имели право:

- производить свободную торговлю без взятия торговых свидетельств и без платежа пошлин;

- открывать и содержать на законном основании фабрики и равные промышленные, торговые и ремесленные заведения;

- записываться в цехи, производить ремесла в своих селениях и продавать свои изделия как в селениях, так и в городах;

- вступать в гильдии, торговые разряды и соответствующие оным подряды. 

Кроме этого, крестьянам предоставлялись права по искам, жалобам, ходатайству и суду:

1) по делам гражданским: отыскивать свои права, вчинять иски и тяжбы и ответствовать за себя, лично или через поверенных, а равно быть поверенными как крестьян своего общества, так и лиц посторонних;

2) по делам уголовным и полицейским: подавать жалобы и охранять свои права всеми дозволенными законом способами… 

3) быть свидетелями и поручителями на общем основании.

Теперь крестьянам для вступления в брак не требовалось получать дозволения помещика. 

Таким образом крестьяне получали полную гражданскую правоспособность. И в этом расширении прав – а точнее в наделении правами крестьянина – в том, что крестьянин стал субъектом права, и состоит огромное значение данной реформы. 

Поэтому, говоря об этой реформе, ограничиваться упоминанием только получения свободы передвижения совершенно недостаточно. Речь идет о значительно большем, о кардинальном изменении правового статуса бывших крепостных. Из «почти что раба» крестьянин стал человеком.

Сводя реформу только к тому, что крестьянин отныне мог «идти, куда хотел», мы существенно принижаем ее значение, так как 99% бывших крепостных, естественно, остались на своих местах и никуда не устремились, но радикально изменилось их правовое положение.

Тем не менее, дискредитировать значение реформы 1861 года, безусловно, не следует. На наш взгляд недостатком отрицательных заключений, является то, что такие критические оценки делаются не с правовых позиций, а главным образом с позиции экономического положения и хозяйственных интересов беднейших слоев крестьянства. 

Такой подход – наследие советского периода с господствовавшим в то время классовым принципом оценки всех без исключения социальных, политических и правовых мер государства. Исходя из такого подхода и делались соответствующие выводы о том, что, реформы не дали крестьянской бедноте ничего. Более того, в результате реформ низший слой крестьянства якобы еще более обеднел. 

Но имущественная дифференциация в крестьянской среде – процесс нормальный, и он совершается при любых правовых условиях. Какие бы законы не существовали в стране, из монолитного некогда крестьянства на определенном историческом этапе развития всегда выделяется слой зажиточных хозяев и всё более бедных. 

Такая поляризация происходит неизбежно: средневековое почти однородное среднее крестьянство неизбежно размывается, это историческая закономерность, и законодательство здесь не при чем. Никому не удавалось остановить этот неудержимый объективный процесс. 

Поэтому упование на «хорошие» законы, которые якобы были в состоянии предотвратить «раскрестьянивание» сельских жителей, есть ни что иное как правовой фетишизм. Юридические законы не в состоянии воспрепятствовать проявлению более глубинных исторических и социально-экономических закономерностей. И лить слезы по поводу естественного процесса обеднения больших масс крестьянства, обвиняя за это законодателя, некорректно.

Критики реформы, отмечая ее «недостатки» в виде ускорения процесса «раскрестьянивания», не замечают противоречий в своих выводах, так как одновременно они пишут о появлении большого пополнения пролетариата как о положительном явлении. 

А реформа действительно способствовала появлению на рынке труда большого числа свободных рабочих рук, что вело к более быстрому росту промышленности и экономики в целом. Но одно без другого просто не может быть. Крестьянин, консервативный по природе, уходит в город и становится рабочим только обеднев и потеряв надежды на дальнейшее успешное ведение своего хозяйства. Все исследователи отмечают, что путь в промышленный пролетариат избирают исключительно безлошадные крестьяне. 

Стенания по поводу «раскрестьянивания» села не выступают научным подходом к теме еще и потому, что противоречат естественному ходу вещей в виде роста производительности труда в сельском хозяйстве. 

Во-первых, согласно этому прогрессивному процессу для обработки 100 десятин земли со временем требуется все меньше работников, следовательно, высвобождаются рабочие руки, появляется «лишние» люди. Во-вторых, сельское население продолжает расти количественно. 

Как результат этих двух факторов возникает так называемое «аграрное перенаселение». Выходом из этого объективного кризиса и является «раскрестьянивание» и отлив населения в города. Таким образом имущественная дифференциация и рост бедноты – это не недостатки законодательства, не происки царизма, проведшего «помещичью» реформу, а закономерное явление, ускорявшее процессы индустриализации и урбанизации.

Обратимся к объективным показателям, которые разрешат наш спор и покажут нам полезность или «вредность» реформы 1861 года. 

Если до этого сельское хозяйство России развивалось очень медленными темпами и даже находилось в состоянии «застоя», то за 40 лет после падения крепостного права население России увеличилось на 75%, а сбор зерна и картофеля на 159%. По обеспеченности этими продуктами Россия стала занимать третье место в Европе после Дании и Швеции. 

В конце ХIХ века почти четверть всего зерна в мире производила наша страна, а его экспорт за полвека увеличился в 7 раз. В мировом экспорте хлеба Россия занимала первое место. В конце века экспорт хлеба достиг 444,2 миллиона пудов.

Эти показатели убедительно демонстрируют то, что расширение прав крестьян обернулось резким экономическим подъемом. Следовательно, также не впадая в правовой фетишизм, мы можем отметить, что законодатель со своими реформами серьезным образом поспособствовал развитию народного хозяйства страны

А расхожее утверждение некоторых историков о том, что реформа была проведена «в интересах помещиков» и они из нее якобы извлекли «выгоду», не выдерживает никой критики. 

Во-первых, консервативные помещики как могли сопротивлялись ее проведению. Во-вторых, в результате реформы огромное число помещиков буквально разорились. Даже певец крестьянской доли Н. Некрасов в числе «жертв» реформы первым называет помещика: 

     «Порвалась цепь великая, порвалась – расскочилася.

     Одним концом по барину, другим по мужику»

Разорение помещиков происходило из-за того, что по-старому вести хозяйство им не разрешал новый закон, а организовать производство по-новому они не могли. Им оставалось продавать свои оставшиеся от реформы земли, какое-то время жить на эти средства, а затем зарабатывать себе на жизнь своим трудом. В городе появилась прослойка «дворянского пролетариата», трудившегося чиновниками, учителями, адвокатами, служащими в частных фирмах.

Наиболее сложным вопросом для реформаторов был земельный вопрос, который требует отдельного рассмотрения.

Продолжение читайте на сайте 29 августа