Ради увековечивания памяти мирного населения Советского Союза, подвергшегося изгнанию и истреблению в годы Великой Отечественной войны, РАПСИ изучило архивные материалы, свидетельствующие о геноциде граждан СССР.
Судебный процесс по делу о зверствах немецко-фашистских захватчиков и их пособников на территории Г. Краснодара и Краснодарского края в период временной оккупации.
Допрос свидетелей
ТАСС, 17 июля 1943 г. Допрос свидетелей нарисовал страшную картину террористического разгула гитлеровцев, невероятных насилий и издевательств, которым они подвергали население оккупированных городов и сел. Первой допрашивается свидетельница Климова. Она рассказала о том, что ей довелось видеть и пережить, когда она была арестована и брошена в подвал гестапо.
– Женщин, показывает Климова, – сидевших в нашей камере, приводили после допросов в таком состоянии, что их невозможно было узнать. Как сейчас помню страшный рассказ одной девушки, возвратившейся с допроса. Немецкие офицеры приказали раздеть ее и обнаженной привязать к столу. Завели патефон, и пока пластинка проигрывалась, – девушку били. Потом начался допрос. Поскольку она ни в чем не признавалась, немцы снова завели патефон и били ее до тех пор, пока не была проиграна пластинка. Так продолжалось два часа.
С напряженным вниманием выслушивается присутствующими показание свидетеля Головатого.
– У меня, говорит свидетель, – был арестован сын 17 лет, комсомолец. Его взяли в гестапо. С тех пор я его не видел. Лишь после того, как немцы были изгнаны из Краснодара, я увидел сына, но уже мертвым. В противотанковом рву я нашел изуродованный, искалеченный труп своего сына. Возле него лежало множество других трупов, в том числе трупы женщин и маленьких детей. Убитые были свалены немцами в противотанковый ров рядами один на другой. Вместе со мной был рабочий нашего завода, он также обнаружил здесь зверски изуродованные трупы своей жены и маленького ребенка.
Допрос свидетеля Коломийцева.
– В начале февраля, – показывает свидетель, – была арестована моя жена. Увидел я ее лишь 28 февраля – мертвой в противотанковом рву. Ее лицо пересекали продольные полосы с небольшой синевой.
Прокурор: Много там было других трупов?
Коломийцев: Тысячи. Бросалось в глаза множество детских трупов, в том числе детей грудного возраста, женщин, дряхлых стариков. На многих были ясно видны следы жестоких побоев и пыток. На большинстве трупов не было никаких следов огнестрельных ранений – по всей видимости, их душили каким-то отравляющим веществом.
Прокурор: Что вам до этого было известно о зверствах немцев?
Коломийцев: С первого дня хозяйничанья в Краснодаре они начали истреблять советских людей, а в конце января это приобрело массовый характер. По всему городу были установлены виселицы. Вешали также на телеграфных столбах. Я помню висевший несколько суток труп мужчины, на груди которого была надпись: «Воровал дрова у Германии». Его повесили только за то, что он взял с кладбища несколько сухих сучьев.
Следующим допрашивается свидетель Петренко.
- Вскоре после прихода немцев в Краснодар, – показывает он, – меня вызвали в гестапо и предложили указать местоположение известных мне советских активистов. Дали два дня срока. Я не хотел стать предателем и скрылся из города в одну из станиц, а семья не успела, и гестапо в порядке мести арестовало мою жену и вместе с нею двух детей.
Прокурор: Сколько им лет?
Петренко: Сыну семь, дочери три.
Прокурор: Продолжайте ваши показания.
Петренко: После освобождения Краснодара от немецких оккупантов я вернулся в город и начал искать свою семью. Где только я не был, побывал во всех подвалах гестапо, пересматривая трупы заживо сожженных гитлеровцами людей, наконец, бросился к противотанковому рву. Там не было счета трупам. Среди них я нашел жену и дочь. Обе были раздеты. Сына я нашел спустя две недели в том же рву. Все они, как после выяснилось, были умерщвлены при помощи «душегубки».
Прокурор: Что вы видели в подвалах гестапо, когда искали трупы?
Петренко: Сгоревших заживо людей. По их позам было видно, что перед смертью они страшно мучались и в отчаянии пытались выбраться из подвала.
После Петренко дает показания старая женщина Агриппина Антоновна Корольчук, живущая невдалеке от противотанкового рва, куда немцы сбрасывали свои жертвы.
– Большие закрытые машины, – показывает Корольчук, - ходили ко рву мимо нашего дома каждый день. Их обычно сопровождали верховые с лопатами. Однажды машина застряла в грязи. Как немцы не старались ее вытащить, у них ничего не вышло. Тогда они загнали нас всех в дом, чтобы мы не смотрели. Но из окна я украдкой видела, к машине подъехала подвода, и немцы начали наваливать на нее трупы. Навалят, отвезут ко рву, сбросят туда и снова приезжают к машине. Так это продолжалось шесть или семь раз подряд, пока не вывезли всех.
О массовой расправе немецких оккупантов с мирными советскими гражданами говорит в своих показаниях и свидетельница Талащенко, также живущая возле противотанкового рва.
– Среди тех, кого немцы ежедневно привозили на расстрел, было много женщин и детей. Ежедневно подъезжала к противотанковому рву и «душегубка», ее подводили вплотную к насыпи, открывали дверь и выбрасывали трупы, как дрова, чуть закидывали землей и уезжали.
Допрашивается свидетель Ильяшов – старик, священник Георгиевской церкви. Он рассказывает о многих русских семьях, у которых немцы отняли кормильца, замучили мать, убили сына или дочь.
– Буквально назавтра после бегства немцев из Краснодара меня пригласили в одну семью, которая пережила большое горе. Только что привезли труп единственного сына, убитого фашистскими палачами. Также я был в семье моего знакомого фотографа Луганского. Еще недавно мы с ним встречались, а сейчас вот пригласили совершить погребальный обряд.
– Многие прихожанки рассказывали мен, – продолжает свидетель Ильяшов, – как немцы переодевались в красноармейскую форму и накануне своего отступления ходили по домам и говорили: «Что вы ждете, граждане, Красная Армия уже здесь, идите и помогите ей». Доверчивые люди выбегали на улицу, многие брали с собой припрятанное оружие. А немецкие провокаторы вылавливали их и убивали.
Все, что творили здесь немцы – массовые репрессии, облавы, истребление тысяч мирных людей, – окончательно убедило меня в том, кто такие немцы.
(Известия, 17 июля 1943 г.)
