Аркадий Смолин, специальный корреспондент РАПСИ

Различия в статусе и правах аутистов в России и западных странах представляют интерес не только для них самих, родственников и друзей, но и для любого гражданина нашей страны. Отношение властей к аутистам обнажает истинную ценность граждан для государства.

Первый пункт Европейской хартии аутистов закрепляет за ними право на "самостоятельную жизнь и развитие по мере их возможностей".

Такой принцип предоставления каждому гражданину всего спектра возможностей для развития своих талантов основан на многолетнем опыте, который показывает, что из аутистов иногда получаются одаренные и даже гениальные математики, программисты, ученые, музыканты, художники...

Поэтому особое внимание к особым гражданам для государства зачастую оказывается довольно выгодной инвестицией в собственное инновационное развитие.

Исполнение первого пункта Хартии практически гарантирует государству и обществу, как минимум, появление новых рабочих, грузчиков, упаковщиков, и других специалистов, готовых качественно и сосредоточенно выполнять монотонную работу.

Во Франции создано несколько ферм, где под руководством мастера аутичные подростки и взрослые осваивают несложные профессии. В Дании успешно существует компания Specialisterne ("Специалисты"), работу в которой можно получить лишь при наличии диагноза "аутизм". Потому что этим работодателям нужны скрупулезные люди, готовые выполнять работу, которая другим покажется нудной и однообразной – например, тестировать компьютерные программы.

В Израиле аутистам предоставлены широкие возможности по самостоятельному развитию своих трудовых навыков без излишнего вмешательства со стороны. Например, идеология общины Бейт-Шемеша заключается в том, что там сосуществуют очень низкофункциональные и очень высокофункциональные аутисты. Наконец, в США недавно в президентский совет был назначен первый аутист Ари Нейман, которому тогда исполнилось только 22 года.

Таким образом, во всем цивилизованном мире расширение прав аутистов позволяет им развиваться, реализовывать свои таланты, обеспечивать себя и даже помогать родственникам. Хотя еще недавно статистические исследования в США показывали, что среди живущих за чертой бедности матерей аутистов на 56% больше, чем родителей обычных детей.

Если в Европе аутист, вырастая, может стать программистом, или хотя бы дворником, то в России зачастую к основному диагнозу у него добавляется еще и шизофрения. Дело в том, что в странах Европы люди обычно сохраняют диагноз аутизм до конца своих дней, то в России его, как правило, пересматривают после достижения ребенком совершеннолетия. На Западе полагают, что аутичным людям нужна адекватная помощь на протяжении всей жизни. В России же считают нерентабельным создание центров, где взрослые с нарушениями развития могут осваивать доступные им ремесла.

По словам родителей аутистов, после восемнадцати лет инвалидность с аутизма чаще всего переклассифицируют на шизофрению. Такой диагноз лишает человека возможности продолжить образование, найти работу, вести полноценную жизнь.

Но прежде, чем рассматривать зарубежный опыт в качестве образца полноценной правовой защищенности аутистов, следует заметить, что сама трактовка термина "аутизм" у нас и на Западе не совпадает.

В США и в Западной Европе аутизм довольно редко трактуют как эмоциональное расстройство. В организационных же решениях на первый план выходит степень тяжести психологических особенностей.

Однако в России этот диагноз до сих пор считают одним из видов искаженного психического развития. Из-за чего аутистов зачастую объединяют с другими эмоциональными расстройствами (психопатии и психопатоподобные состояния, девиантное поведение и др.), что делает сколько-нибудь эффективную коррекцию аутизма и сходных с ним расстройств невозможной.

Европейские эксперты смотрят на российский опыт с ужасом, поскольку в большинстве случаев инвалидности детей можно предотвратить. Но для этого нужны ранняя диагностика и интенсивная реабилитация, система учебных заведений для аутистов, гармонично вписанная в сеть существующих садов и школ.

Новейшая медицинская мысль описывает аутистов просто как очень нестандартных людей. Специалисты отмечают, что практически все аутичные дети невероятно одарены в одной или двух областях. Это "неравномерное развитие личности", когда выдающиеся способности в одной из областей компенсируются отсутствием навыков в других, чаще всего социальных, сферах жизнедеятельности.

Поэтому отсутствие в России продуманной программы работы с аутистами, почти полное отсутствие мест для реализации их особых возможностей, по сути, является лишь наглядным проявлением отсутствия интереса к нестандартным личностям. Речь идет не только маргиналах, но и о гениях.

Если западное правовое общество строится на защите прав меньшинств, то российское – на защите большинства. Не будем в очередной раз вспоминать историю возникновения нацизма и других тоталитарных режимов, отметим только, что одним из стимулов формирования правового общества в его современном понимании стала потребность в социализации маргинальных слоев, которые составляют базу преступного сообщества.

Не только западная, но и российская история многократно опровергли известное выражение Пушкина о гении и злодействе. Таланты и гении, не нашедшие места для реализации своего дарования на службе обществу и государству, становятся самыми опасными преступниками и злодеями.

Пока же в России даже принимаемые на региональных уровнях законы, направленные на детей с расстройством аутистического спектра (Самарская, Воронежская области, Псков), содержат крайне размытое описание их прав. Иногда в них даже не прописано, какие именно условия должны получить такие дети для обучения и воспитания.

Поэтому наиболее актуальным для России пока выглядит реализация даже не первого пункта Европейской хартии аутистов, а пятнадцатого, который закрепляет за аутистами или их законными представителями право "на юридическую помощь, а также на сохранение всех их законных прав".