Противостояние между Москвой и Константинополем в вопросе выбора кандидатур на пост митрополита ведет свою историю почти с конца татаро-монгольского ига. После того, как центр православия переместился из разрушенного Киева на Северо-Восток, священники использовали свои права для поддержания московских князей в деле создания единого государства.

О сословном характере норм церковного права возрождавшейся Руси, о причинах противостояния церковных властей со светскими и роли Константинополя рассказывает в шестом эпизоде своего расследования кандидат исторических наук, депутат Госдумы первого созыва Александр Минжуренко.

Татаро-монгольское нашествие сыграло решающую роль в переносе церковного центра русских земель на Северо-Восток. Киев, находившийся в южной, более доступной для степных кочевников-завоевателей, зоне, был основательно разрушен и опустошен. Все 400 православных церквей были снесены, в городе оставалось целыми не более 200 домов. Судьба митрополита Иосифа осталась неизвестной.

С 1240 по 1244 годы пост митрополита был вакантным. После этого стало понятным, что целесообразно было перенести резиденцию митрополита в менее разоренный завоевателями северо-восточный лесной регион.

И в 1299 году митрополит Киевский и всея Руси Максим оставил Киев и переехал в более спокойный Владимир. Тем самым центр русского православия был перенесен, хотя митрополия еще какое-то время формально продолжала называться киевской. Затем с возвышением Московского княжества при Иване Калите один из самых авторитетных и известных митрополитов Петр (позднее канонизирован и признан святым) фактически поселяется в Москве, выразив явное пожелание перенести сюда церковную столицу.

Известно, что святой Петр просил московского князя устроить именно в Москве свой кафедральный собор. «Если послушаешь меня, сын мой, — говорил он, — храм Пречистыя Богородицы построишь и меня успокоишь в своем городе, то и сам прославишься более других князей, и город этот славен будет; святители в нем станут жить, и покорит он все другие города».

После смерти Петра новый митрополит Феогност в 1328 году сразу после своего посвящения направляется в Москву. Это совпало и с тем, что московский князь Иван Калита получает в этом же году ярлык на Владимирское великое княжение.

Еще не став стольным градом, Москва становится общерусским церковным центром и «главным городом» в глазах православного люда. Союз церкви с московскими князьями был окончательно закреплен, и Москва приобрела мощного и весьма влиятельного союзника.

Данный факт размещения православной митрополии в Москве имел огромное значение в определении места, вокруг которого и стало происходить собирание русских земель. Другие конкурирующие с Москвой центры княжеств отошли на второй план. А южная Русь в это время подпала под владычество Литвы и окончательно потеряла свое первенствующее значение в церковной жизни.

Признавая огромное значение церкви в деле создания русского централизованного государства, московские великие князья предоставляли православному духовенству большие права, отлично понимая, что в эти сложные времена повышение авторитета церкви будет работать и на укрепление их светской власти. А поддержка со стороны священников была очень нужна московским князьям, встречавшим сильное сопротивление процессу объединения со стороны удельных князей и крупного вотчинного боярства.

Так, русской церкви были предоставлены широкие права в судебных делах. Церковной юрисдикции подлежали прежде всего люди, непосредственно причастные к церкви (игумены, монахи, священники, дьяконы, пономари и их семьи), затем те, кто жил при церквах и монастырях (нищие, калеки, странники, больные, церковные врачи), и, наконец, жители сел и городов, находившихся во владении церкви. Но кроме того, церковь имела широкие судебные права и в отношении остального населения.

У духовенства было монопольное право судить по делам о разводах, супружеской неверности, насилиях над женщиной, кровосмешениях, решать споры об имуществе между супругами и о наследстве между детьми. В юрисдикцию церковных властей входили и все дела, связанные с нарушением церковных правил и религиозных обрядов, с покушениями на жизнь и имущество церковников, дела о пережитках языческих верований («колдовстве», «чародействе» и т. п.).

Руководством для церковных судов продолжали служить переводившиеся с греческого языка «номоканоны», известные на Руси под наименованием «кормчих книг», а также уставы, данные князьями. Эти нормы церковного права охраняли не только церковь и религию, но и княжескую власть.

Так, один из церковных уставов грозил, например, насильственным разводом, если жена услышит «от иных людей, что думают на царя или на князя» и не расскажет об этом. Предусматривались совместные наказания светской и духовной властью за поджоги, бывшие в средние века нередко проявлением стихийного протеста народных масс. При этом наказание виновного производил князь, а церковь налагала покаяние. В ее пользу шел налагаемый на виновного штраф.

Нормы церковного права имели заметно выраженный сословный подход. Так, за насилие над дочерью боярина полагался штраф в 5 гривен золотом потерпевшей и столько же митрополиту. Но за насилие над «простолюдинкой» полагался штраф в 3 гривны серебром. Однако «сельской жене» платили всего немногим более гривны, тогда как и в этом случае митрополит получал 3 гривны.

Священники, пользуясь своими правами, вели борьбу против распространения неправославных религий и в этих целях всячески ограничивали контакты с «иноверцами». Даже стремление к паломничеству в Иерусалим, к главной христианской святыне — «гробу господню», было затруднено церковью из-за опасения общения с иноверцами и «латинянами».

Купцы и путники, побывавшие в «латинских» странах, должны были принести специальное покаяние. Священники считали, что с «латинянами» нельзя вступать в брачные и родственные связи потому, что «вера их — зло и закон их не чист»; с ними нельзя есть и пить из одного сосуда и т.п. Все это должно было психологически воздействовать на людей и затруднять проникновение на Русь влияний извне.

Активно пользуясь своими правами, предоставленными им государством, священники поддерживали московских князей в деле создания единого централизованного государства. Для этого они пускали в ход и свои меры воздействия не только на простых людей, но и на оппозиционную Москве аристократию.

Так, когда в 1365 году случился конфликт по поводу раздела наследуемых суздальских земель, авторитетный церковный деятель Сергий Радонежский был послан великим князем для переговоров с князьями Нижнего Новгорода. Вся сила церковного влияния была употреблена для поддержки московского князя.

Сергий Радонежский закрыл церкви в Нижнем Новгороде, чтобы добиться удовлетворения московских требований. В другом случае митрополит Алексей отлучил от церкви соперничавшего с Москвой тверского князя Михаила Александровича и его союзника смоленского князя Святослава.

Однако, далеко не просто на разных отрезках времени складывались отношения церкви и московских князей. Виной разладов и противостояний церковных и светских властей служили Константинополь и Великое княжество Литовское, в которое входили западные русские княжества.

Константинопольский патриарх вел свою политику и порой пытался посвящать в митрополиты кандидатуры священников, не согласованные с московским князем. И в результате этого некоторые кандидаты в митрополиты вели не только двойную, но и, можно сказать, тройную политику.

Известен случай с митрополитом Пименом, которого в Константинополе возвели в митрополиты, а московский князь Дмитрий Иванович приказал схватить его и заточить в Чухлому. В большинстве же случаев великие князья московские добились права представлять свои кандидатуры на пост митрополита. В дальнейшем это право не оспаривалось Константинополем, и русским митрополитом мог стать только ставленник московского князя.

Продолжение читайте на сайте РАПСИ 29 января