Из первого состава Конституционного суда (КС) РФ сегодня осталось всего четверо судей. Один из них – Юрий Рудкин – многие годы старается не общаться с прессой, оставаясь одним из самых закрытых конституционных судей .

В канун торжеств по случаю 20-летнего юбилея КС РФ судья все же сделал исключение для РАПСИ, рассказав обозревателю агентства Владимиру Новикову, чем запомнились за это время бывшие и нынешние коллеги, почему в канун событий октября-93 суд действовал единственно правильным образом, и какие дела за всю историю КС он считает наиболее знаковыми.

 

Спорные компетенции

 

- В 1991 году КС был для России чем-то совершенно новым. Для многих – и вовсе непонятным образованием. Были ли противники появления суда?

- Прежде чем ответить на этот вопрос, уместно вернуться к тому времени, когда на обсуждение вносился проект первого закона «О Конституционном суде РФ». Именно тогда велись серьезные дискуссии, что это за орган, какие споры он будет рассматривать. Проще говоря, между кем и кем. И когда комитетом по законодательству Верховного совета был внесен проект, в котором многие вещи были прописаны, споры начались с новой силой. Сначала, естественно, в самом Верховном совете.

- О чем спорили?

- Во-первых, звучали мнения, что как самостоятельный орган судебной власти КС не нужен. Некоторые считали, что Конституционный суд должен быть одной из коллегий Верховного суда РФ. Например, коллегией по рассмотрению конституционно-правовых споров. То есть, если это судебный орган, он должен быть встроен в имеющуюся судебную систему. На таком подходе настаивало большинство народных депутатов. Но в итоге победил здравый смысл. Договорились, что КС станет самостоятельным органом конституционного контроля, который осуществляет его в форме конституционного судопроизводства.

- Наверное, полемизировали о компетенции, полномочиях…

- И без этого не обошлось. Изначально ведь компетенция была очень широкой. Особенно дискутировался вопрос, вправе ли КС отменять законы, принятые Верховным советом и, особенно, Съездом народных депутатов. Мол, как это – какой-то там суд будет отменять акт, принятый практически всем народом? Но в итоге и здесь пришли к согласию: данное полномочие суд получил.

Дебатировался и вопрос о том нужно ли КС предоставлять право оценки действий и решений должностных лиц. Не только президента, но и, допустим, руководителей министерств и ведомств. И в этом случае большинство голосов было подано за то, чтобы дать суду такое полномочие.

Разумеется, шли разговоры, какие споры о компетенции предстоит разрешать суду, между кем и кем. Если это споры между федеральными органами власти – одно. Если между федерацией и ее субъектами – другое. И депутатские группы от субъектов федерации поначалу вообще категорически отрицали этот момент. Но только лишь после того как им было предоставлено право делегировать своих кандидатов в состав КС, это полномочие прошло.

Очень серьезные дискуссии также возникали по поводу полномочий конституционных судей, порядка их назначения. Сначала предлагалось установить возрастной ценз не менее 30 лет. Кандидат при этом должен был к моменту избрания иметь 10-летний стаж работы по юридической специальности, обладать обширными знаниями в области права и безупречной репутацией. Максимальный возраст для кандидата в судьи ограничивался 60-ю годами. Затем решением Верховного совета было определено, что судьей КС может являться юрист, обладающий вышеперечисленными качествами, но не моложе 35 лет.

- Все это предшествовало назначению первых судей. И они были избраны в два этапа.

- Даже в три. Сначала кандидатуры рассматривались на заседаниях комитетов Верховного совета. При этом выдвигать их могли как депутатские фракции, так и министерства и ведомства, а также  научные, учебные заведения и общественные организации. После выдвижения каждая кандидатура обсуждалась на трех заседаниях комитетов – по законодательству, по законности и правопорядку, и, если мне память не изменяет, по правам человека, который возглавлял в то время Сергей Ковалев. Такое сито пройти было нелегко, и много кандидатов на этом этапе отсеялось.

Те, кто прошел отбор, были представлены на утверждение Верховного совета. И только после этого кандидатуры выносились непосредственно на Съезд народных депутатов. К 30 октября 1991 года в окончательном списке значилось то ли 23, то ли 25 фамилий.

 

13 друзей Конституции

 

- Но осталось всего чертова дюжина?

- Да, в первый день Съезда было избрано 10 судей, во второй – еще 3.

- Но ведь первый состав должен был состоять из 15 судей?

- Это так. Но в отношении двух вакантных должностей сначала было принято решение перенести голосование на более поздний срок. А потом постановили и вовсе ограничиться теми, кто уже был избран.

- Одним из полномочий КС по первому закону была дача заключений о действиях должностных лиц, в том числе и президента. Не сыграло ли это впоследствии злую шутку с самим судом?

- Считаю, что нет. Более того – такое полномочие у КС должно быть и сейчас. Ведь когда разрабатывался первый закон о Конституционном суде, его авторам было очевидно, что данный орган должен быть своеобразным судом над властью. И сверхзадачей КС предполагалось сделать то, чтобы он не позволял бы возвыситься одной ветви власти над двумя другими. Поэтому наш суд именовался высшим органом по охране Конституции. КС должен был оценивать как нормативно-правовые акты, которые издавал президент, так и его действия, решения. Иначе что бы у нас получалось? Верховный суд РФ не вправе оценивать поведение и шаги главы государства, никакие другие суды не вправе, и КС – тоже не вправе. В итоге выходило, что президент оказывался вне всякого судебного контроля.

- В итоге так и получилось. А данное полномочие КС легло в основу того, что с судом произошло после октябрьских событий 1993 года.

- Многие помнят политическую ситуацию в России того времени, противостояние между президентом и Верховным советом. КС пытался разрешить эту проблему доступным ему по закону способом. Мы, все на тот момент действующие судьи, приносили присягу на той Конституции РСФСР, что действовала в 1991 году. И работали мы в соответствии с тем Основным законом. И я нисколько не жалею о решениях, которые мы в тот момент принимали. Они были правильными с точки зрения буквы и духа той Конституции.

Ну а кто как голосовал – личное дело каждого. Иногда споры в совещательной комнате доходили до максимального накала. Но все равно мы приходили к общему знаменателю. И сейчас мы спорим. Но никогда за 20 лет такого не было, чтобы эти споры приводили к личностным конфликтам. Пожали друг другу руки – и пошли обедать.

- Из первого состава КС сегодня в суде, помимо вас, работают Валерий Зорькин, Гадис Гаджиев и Николай Селезнев. Что в первую очередь вспоминается об остальных коллегах?

- К сожалению, двух из них уже нет в живых – Эрнеста Аметистова и Владимира Олейника. Я уже говорил о том своеобразном сите, которое в ходе отбора проходил каждый кандидат. Поэтому состав суда в то время был очень профессиональным.

- То есть это были, что называется, люди одного калибра?

- Именно так. Сказать о ком-то, что этот – лучше, а тот – хуже, я не могу. Все были высококвалифицированными юристами. При этом вспоминаются в первую очередь коллеги, с которыми я работал раньше, еще в Верховном совете, с весны 1990 года.

И Николай Ведерников, и Олег Тиунов, ныне здравствующие, и Виктор Лучин, и Анатолий Кононов, и Тамара Морщакова – все замечательные профессионалы.

- Но единомышленниками вы не были. Иначе не было бы споров в совещательной комнате…

- У двух юристов всегда три мнения. Но к общему знаменателю мы приходили.

- В 90-е годы КС много времени уделял проверке норм действовавшего в то время уголовно-процессуального законодательства, которое досталось стране в наследство с советских времен. При этом Уголовный кодекс был уже российским. Неповоротливость законодателя значительно загружала КС, которому приходилось несколько лет делать лишнюю работу в ущерб более важным запросам?

- В первый период деятельности, с 1991 по 1993 годы, УПК оспаривался не так часто, как во второй, то есть после 1995 года. Ведь действовала старая советская Конституция, и оспаривалась в основном конституционность правоприменительной практики. Поэтому первые рассмотренные дела в основном были связаны с указами президента. Скажем, самое первое дело касалось указа президента от 19 декабря 1991 года об образовании министерства безопасности и внутренних дел. Тогда, если помните, из двух министерств был создан один орган. Мы тогда сказали свое нет, поскольку такое слияние министерств относилось к компетенции Верховного совета. А лично президент такие указы издавать не мог.

Много обжаловалось постановлений Правительства РФ. То есть в первый период, до 1993 года, тем, старым, УПК мы, можно сказать, загружены не были.

Когда же в 1993 году была принята новая российская Конституция, УПК действительно остался старый. И как мы не старались его латать-перелатать, жалоб и обращений было много. Но практически по всем им мы выносили решения.

- Получается, что самое первое решение КС, который признал неконституционным указ президента по слиянию силовых ведомств – и есть тот отправной момент, с которого началось противостояние между судом и президентом?

- Я и по сей день считаю, что не было у нас никакого противостояния. Глава государства издал нормативный акт по вопросам, не относившимся к его компетенции. Мы сказали, что это – компетенция законодателя. А президент вышел за пределы своих полномочий.

- Но ведь и потом были постановления КС, которые президента, мягко говоря, радовать не могли…

- Вынужден повториться - суд при принятии всех решений отталкивался от действовавшей тогда Конституции страны. Я прекрасно понимаю мотивы действий Бориса Ельцина. Он в максимально короткие сроки пытался модернизировать Россию. Но вся модернизация должна происходить в рамках, установленных Конституцией. А она в то время не позволяла издавать подобные указы. Поэтому-то не было никакой конфронтации, и уж тем более мы не находились в состоянии войны, как до сих пор считают некоторые сторонние наблюдатели. Просто КС исправно выполнял возложенные на него законом обязанности.

- А как же знаменитый указ Ельцина №1400, о роспуске Верховного совета, который появился на свет в сентябре 1993-го?

- И тут никакого противостояния не было! Наша задача и в данном случае заключалась в том, чтобы сказать – соответствовал он Конституции или не соответствовал. Мы свое слово сказали. А уж как потом действовали политики, что они говорили, в том числе, о том, что КС чуть ли не развязал бойню, пусть останется на их совести.

 

Деление на два

 

- После событий октября 1993 года деятельность КС была приостановлена почти на полтора года. Чем занимались это время вы, остальные судьи? Было ли ощущение, что КС когда-нибудь все же возобновит работу?

- Все мы смогли посвятить себя подготовке проекта нового закона «О Конституционном суде РФ», который затем был принят в 1994-м. Несмотря на подвешенное состояние самого суда. Замечу, что над проектом работали и сотрудники нашего аппарата. Что касается коллег-судей, все действовали сообща. И те, кто голосовал за конституционность указа №1400. И те, кто выступал с противоположной точкой зрения. Судьи принимали также непосредственное участие в работе Конституционного совещания, а также в Комиссии Конституционного арбитража. Мы не могли заниматься ни жалобами, ни запросами. Но все поступавшие в суд обращения регистрировались, накапливались. И когда приняли новый закон, нужно было рассмотреть все эти обращения. К тому же состав судей стал на шесть человек больше. Все 19 человек в составе двух палат начали работать над тем, что накопилось с осени 1993 года.

- Закон о КС образца 1994 года – самый сбалансированный за всю 20-летнюю историю суда из тех, по которым работал суд все это время?

- В основе концепции первого закона было положено то, что КС является судом над властью. С принятием же второго закона у нас забрали много полномочий. Поэтому-то самым удачным я до сих пор считаю первый закон. Единственное, что из него стоило исключить – проверку конституционности нормативных актов и действий должностных лиц по собственной инициативе суда. Все остальные полномочия можно было бы смело оставить. А вот в первый закон уместно было бы добавить разделение судебного состава на две палаты. Но понимание необходимости такой меры приходит только с годами.

- Разделение на палаты было велением времени? Ведь в первом составе было 13 судей, во втором, и по сей день – 19. Трудно достичь согласия по спорным вопросам при таком количестве участников дискуссии.

- Дело не в количестве. И первый состав прекрасно бы работал в двух палатах. В Конституционном Совете Франции, к примеру, избирательные дела три человека рассматривает, дела другой категории – тоже три человека. И ничего страшного в этом нет.

- Какие еще изменения принес с собой закон 1994 года?

- Помимо того, что у нас стало меньше полномочий, по тому новому закону предельный возраст судей, вновь назначаемых на должность, был ограничен. Изменился порядок назначения на должность, срок полномочий. По закону 1994 года предельный срок полномочий судей составлял 12 лет, 70 лет был предельный возраст. Затем стало, соответственно, 15 лет и 70 лет. Потом 15-летний срок убрали, а верхний возрастной предел оставили. А еще позже распространили 70-летний предельный срок по возрасту на судей, которые были избраны Съездом народных депутатов в 1991 году. То есть еще до принятия новой Конституции.

- Разве не налицо обратная сила, приданная закону?

- Я своим коллегам об этом говорил…

 

Дело КПСС, чернобыльцы и третий срок Ельцина

 

- Второй период работы КС продлился довольно долго: с 1995 по 2008 годы, то есть до переезда суда на постоянное место жительства в Санкт-Петербург. Если оценивать все эти годы, какие знаковые постановления, принятые КС, вы вспоминаете в первую очередь?

- Если в самом начале работы мы много запросов рассматривали в порядке абстрактного нормоконтроля, то последние лет пять к нам с подобными запросами никто не обращался. С чем это связано, думаю, очевидно. В основном мы рассматриваем сегодня жалобы граждан и запросы судов, то есть осуществляем конкретный нормоконтроль.

Если анализировать период до октября 1993 года, то лично для себя знаковыми я бы назвал самое первое постановление, по объединению министерств внутренних дел и безопасности.

- Потому что оно – первое?

- Наверное, да. Поэтому навсегда осталось в памяти.

- Какие еще?

- Ну, если судить по общественной значимости, это все же оценка конституционности указов президента РФ о приостановлении деятельности коммунистической партии и об ее имуществе. Так называемое "дело КПСС".

К значимым я также бы отнес дело о проверке конституционности отдельных положений статьи 1 федерального закона от 24 ноября 1995 года о внесении изменений и дополнений в закон РФ о соцзащите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие Чернобыльской аварии. "Дело чернобыльцев" помните? Все эти дела имели огромный резонанс.

- А так называемое дело о третьем сроке Бориса Ельцина в конце 90-х? Там-то общественно-политический резонанс, помнится, был побольше…

- Для меня это дело не представлялось сложным, поскольку в Конституции было четко закреплено положение о том, что президент России вправе занимать свой пост не более двух сроков подряд. Тем более что в пункте 3 раздела второго Конституции зафиксировано положение о том, что президент РФ, избранный в соответствии с Конституцией (Основным законом) Российской Федерации – России, со дня вступления в силу настоящей Конституции осуществляет установленные полномочия до истечения срока, на который он был избран. Не трудное это было решение. Другое дело – чернобыльский закон! А тут… Сказали: один срок был. Когда был подан запрос, шел второй срок. Вот через срок – пожалуйста, баллотируйтесь. Повторюсь - ничего сложного.

- Почему не вспоминаете два дела, по которым выступали с особым мнением?

- Хорошие были дела. Одно отлично помню, когда речь шла либо об избрании губернаторов непосредственно населением, либо законодательным собранием субъекта федерации. Дело мы рассматривали по запросу законодательного собрания Алтайского края. И я тогда четко сказал, что Конституция не запрещает избирать губернатора как непосредственно населением, так и законодательным собранием региона. Но тогда большинством голосов судей КС было принято решение, что нет – только населением.

А по второму запросу – о смертной казни – я вам так скажу, поскольку до сих пор стою на этой точке зрения: не делом КС было рассматривать данный вопрос. Законодатель должен был ратифицировать соответствующий протокол к Европейской Конвенции. Почему он этого не сделал, а перебросил разрешение вопроса на Конституционный суд, можно только догадываться. В первом решении по смертной казни, если помните, мы сказали, что такие приговоры не могут выноситься, пока суды присяжных не будут созданы на всей территории Российской Федерации. Тогда не было такого суда в Чеченской республике. А когда и он появился, ну, какие правовые основания? Однако большинство судей со мной не согласились, посчитав, что, поскольку мы присоединились к Европейской Конвенции, хотя Протокол №6 и не ратифицирован, применять смертную казнь нельзя.

С другой стороны, данная проблема решалась и совершенно другим путем.

- Каким именно?

- Как было у президента право помилования, так оно и осталось, никуда оно не делось. И раньше президент смело заменял смертную казнь на пожизненное заключение, или же на 25-летний тюремный срок.

- Президенту в таком случае можно немного посочувствовать, прислушайся он к вашему совету. Учитывая, какое количество пожизненных приговоров по России выносится каждый год.

- Но и преступность-то возросла в стране по сравнению с советским периодом! В то время таких преступлений, как терроризм, практически не совершалось. А сейчас террористические акты - это не такая уж редкость. И за такие преступления сейчас выносят именно пожизненные приговоры, а не смертную казнь. Такова жизнь и таков закон.

 

Прецедентное право нам не нужно

 

- Во все времена число обращений в КС было примерно одинаковым – около 18-20 тысяч ежегодно. Что будет дальше?

- Здесь прогнозировать трудно. Во-первых, многое зависит от качества законов, которые издает наш законодатель. Во-вторых, огромное значение имеет правоприменительная практика. Ведь в большинстве случаев законы, написанные на бумаге, неплохи, и Конституции соответствуют. Но вот правоприменительная практика очень часто искажает смысл, заложенный в законе. И мы опять же очень часто не признаем неконституционной норму проверяемого закона, а даем ей конституционно-правовое истолкование. При этом правоприменитель должен руководствоваться выявленным КС конституционно-правовым смыслом этого закона. Если рассуждать в общем, думаю, что значительного увеличения запросов не будет, поскольку российское законодательство делается стабильнее.

- Но правоприменитель-то лучше не становится.

- Как и любому человеку, ему свойственно допускать ошибки. В основном-то ведь суть жалоб сводится к тому, что заявители не согласны с решениями, которые были вынесены по их делам либо судами общей юрисдикции, либо арбитражными судами. Мы смотрим их жалобы, и получается, что гражданин-то к нам обращается не с просьбой проверить на соответствие Конституции закон, примененный в его деле. Он просит фактически пересмотреть то решение, которое его не устроило. И вот здесь мы говорим: "Извините! Закон ни при чем, вы оспариваете правоприменительное решение". Но мы не можем его пересмотреть, это должен сделать соответствующий суд общей юрисдикции. И дела пересматриваются.

- Глава Высшего арбитражного суда РФ Антон Иванов года полтора назад фактически призвал коллег-юристов к постепенному переходу к прецедентной системе права. Если на минуту представить фантастическую ситуацию, что эта система действует в России, это улучшило бы правоприменительную практику? И, соответственно, разгрузило бы КС?

- Я не сторонник введения у нас в стране прецедентного права. Но ведь что можно сделать - чаще выпускать обзоры судебной практики. Как Высшим арбитражным судом, так и Верховным судом. Вот тогда ничего страшного не будет. Проводите почаще совместные Пленумы Верховного суда РФ и Высшего арбитражного суда РФ. Выпускайте совместные постановления, давайте толкования, обобщайте правоприменительную практику. И вот тогда, думаю, и число обращений к нам снизится. Не на порядок, но значительно.

Санкт-Петербург – Москва.