В этом году РАПСИ начало серию публикаций о наиболее интересных и характерных судебных процессах в истории Российской империи. В каждой статье будет рассматриваться конкретное дело, цель — показать, как правовая система дореволюционной России сталкивалась с культурными, политическими и социальными вызовами, и как громкие процессы формировали общественное мнение и дальнейшую судебную практику.

В октябре 1867 года поручик Букал-н обратился с иском к своему брату, почетному гражданину Ивану, требуя возврата материнских серег или выплаты 220 рублей для их выкупа из ссудной казны. Это дело, рассмотренное сначала мировым судьей, а затем мировым съездом, иллюстрирует не только работу новой судебной системы после реформы 1864 года, но и особенности наследственного права, социальные различия между братьями разных сословий и роль кредитных учреждений в жизни городского населения Российской империи.

Истец и ответчик представляли разные социальные группы пореформенной России. Поручик Букал-н принадлежал к офицерскому корпусу, занимая низший офицерский чин XIV класса по Табели о рангах. Его брат Иван носил звание почетного гражданина — особого привилегированного состояния городского сословия, введенного манифестом императора Николая I от 10 (22) апреля 1832 года. Почетные граждане освобождались от рекрутской повинности, подушного оклада, телесного наказания, имели право именоваться во всех актах почетным гражданином и быть избираемыми в городские общественные должности. Такое социальное расхождение между братьями могло возникнуть вследствие различных жизненных путей: один избрал военную службу, другой, вероятно, преуспел в торговле или получил звание за заслуги на гражданском поприще.

Предмет спора — женские серьги — представлял значительную ценность. Сумма в 220 рублей, необходимая для выкупа украшений из ссудной казны, превышала полугодовое жалованье младшего офицера или годовой доход квалифицированного ремесленника. Ссудная казна, где находились заложенные серьги, была государственным кредитным учреждением, учрежденным в 1772 году по замыслу Ивана Бецкого, личного секретаря Екатерины II, как альтернатива ростовщичеству. Эти учреждения функционировали как государственные ломбарды, выдавая краткосрочные ссуды под залог драгоценностей и других ценных вещей сроком на 12 месяцев под 6% годовых.

Поручик Букал-н 24 октября 1867 года подал прошение мировому судье 7-го участка Санкт-Петербурга с требованием получить от брата оставшиеся после смерти их матери серьги или взыскать деньги для их выкупа. Примечательно, что истец прямо указывал на свое право собственности на украшения, не ссылаясь на наследственное право как таковое. Это могло объясняться особенностями наследования движимого имущества по российскому законодательству того времени, когда дочери получали из движимого имущества 1/8 часть, а сыновья делили остальное поровну.

При разборе дела 8 ноября 1867 года ответчик Иван признал, что серьги действительно принадлежат его брату, но утверждал, что они были заложены еще их покойной матерью. Однако никаких документальных подтверждений этому он представить не смог. Иван пояснил, что выкупал серьги "только на время" и затем снова заложил в ссудную казну, добавив важную деталь: проценты за серьги в течение 12 лет платил именно он. Эта информация указывает на длительную историю нахождения семейной реликвии в залоге и на то, что Иван нес расходы по сохранению предмета в семье, регулярно оплачивая проценты и перезакладывая украшения.

Мировой судья, рассмотрев обстоятельства дела, вынес решение в пользу истца. В своем определении судья исходил из того, что право собственности Букал-на на серьги установлено и не оспаривается ответчиком, факт нахождения украшений в залоге у Ивана подтвержден, а утверждение о том, что серьги были заложены покойной матерью, ничем не доказано. На основании статей 81, 112 и 129 Устава гражданского судопроизводства судья определил взыскать с Ивана в пользу его брата полную сумму в 220 рублей.

Статья 129 Устава гражданского судопроизводства предоставляла мировому судье право выносить решение по внутреннему убеждению при рассмотрении дел в упрощенном порядке. Эта норма позволяла ускорить судопроизводство по малозначительным делам, к которым формально относились споры на сумму до 500 рублей. Статьи 81 и 112 регулировали процессуальные вопросы рассмотрения дел мировыми судьями, включая порядок представления доказательств и вынесения решений.

Иван 7 декабря 1867 года подал апелляционную жалобу в мировой съезд. В жалобе он ссылался на свидетелей В-ную и З-ва, которые могли подтвердить, что серьги были заложены еще покойной матерью братьев. Апеллянт просил допросить этих свидетелей под присягой и отменить решение мирового судьи. Появление свидетелей на стадии апелляции вызывает вопросы: почему Иван не заявил о них при первоначальном разборе дела? Возможно, он не придавал значения свидетельским показаниям или надеялся разрешить спор без их привлечения.

Мировой съезд рассмотрел дело 23 января 1868 года — через полтора месяца после подачи жалобы, что свидетельствует об оперативности работы апелляционной инстанции. Съезды мировых судей собирались в назначенные сроки для окончательного решения дел, подлежащих мировому разбирательству, а также для рассмотрения в кассационном порядке просьб и протестов об отмене окончательных решений мировых судей. Съезд подошел к делу более основательно, проанализировав правовую позицию каждой стороны.

В своем решении мировой съезд установил три ключевых обстоятельства. Во-первых, ответчик Иван не отрицал, что до смерти матери спорные серьги находились у него. Во-вторых, его утверждение о получении после матери не самих серег, а билета ссудной казны на них не было подтверждено доказательствами, равно как и факт простого перезаклада украшений. В-третьих, и это наиболее важно, Иван не оспаривал права брата на серьги. При таких обстоятельствах съезд не нашел оснований для отмены решения мирового судьи.

Примечательно, что мировой съезд не стал вызывать и допрашивать свидетелей, на которых ссылался апеллянт. Вероятно, съезд счел, что даже если бы свидетели подтвердили факт первоначального заклада серег матерью, это не изменило бы правовой ситуации: после смерти матери серьги должны были перейти к наследникам, и удержание их одним из братьев без согласия другого было неправомерным. На основании тех же статей 81, 112 и 129 Устава гражданского судопроизводства съезд определил оставить апелляционную жалобу Ивана без уважения.

Решение съезда было окончательным на уровне мировой юстиции, хотя теоретически могло быть обжаловано в кассационном порядке в Сенат. Решения мирового съезда были окончательными, но была возможна подача кассационных жалоб в Кассационные департаменты Сената. Однако кассационное обжалование допускалось только по процессуальным основаниям, а не по существу дела.

Это дело раскрывает несколько важных аспектов правовой и социальной жизни России 1860-х годов. Прежде всего, оно демонстрирует сложность наследственных отношений в российских семьях. Законодательство Российской империи не рассматривало наследственное имущество как единое целое, а подразделяло его на две самостоятельные наследственные массы с особым порядком их преемства. Движимое имущество, к которому относились драгоценности, наследовалось по особым правилам, отличным от недвижимости. 

Длительное нахождение семейных ценностей в залоге — 12 лет, по словам Ивана, — указывает на хронические финансовые трудности семьи. Регулярная уплата процентов и перезаклад имущества были обычной практикой для горожан, нуждавшихся в оборотных средствах. При этом тот факт, что Иван платил проценты из своих средств, мог создавать у него ощущение морального права на серьги, хотя юридически это не давало ему права собственности.

Социальное неравенство братьев также могло влиять на развитие конфликта. Почетный гражданин Иван, вероятно, обладал большими финансовыми возможностями, чем его брат-офицер. Различные категории почетных граждан, несмотря на свой юридический статус, сохраняли свои сословные права: купцы — купеческое звание и соответствующий капитал. Если Иван был купцом или успешным предпринимателем, его финансовое положение позволяло ему оплачивать проценты по залогу, в то время как поручик на скромное офицерское жалованье мог испытывать нужду в деньгах.

Отсутствие документов о праве на наследство и о залоговых операциях типично для того времени. Многие имущественные отношения, особенно внутри семьи, основывались на устных договоренностях и традициях. Письменная фиксация сделок между родственниками считалась проявлением недоверия. Эта практика создавала почву для конфликтов при изменении обстоятельств или после смерти одной из сторон.

Дело братьев Букал-на и Ивана представляет собой типичный пример семейного имущественного конфликта эпохи Великих реформ. Оно показывает, как новая судебная система справлялась с традиционными для российского общества проблемами — неформальными имущественными отношениями в семье, отсутствием документов, длительным нахождением ценностей в залоге. Мировые суды, созданные реформой 1864 года, успешно разрешали подобные споры, обеспечивая доступность правосудия и защиту права собственности независимо от сословной принадлежности сторон.

Андрей Кирхин

*Мнение редакции может не совпадать с мнением автора

*Стилистика, орфография и пунктуация публикации сохранены