Уходящий год, если оценивать его итоги по арбитражным процессам, был подобен стойкому бойцу, прошедшему через трудности пандемии: сдержанному и молчаливому. Вместе с тем, в этом году в арбитражном судопроизводстве наметились интересные тенденции – подробнее о них РАПСИ рассказал руководитель правового бюро «Олевинский, Буюкян и партнеры» Эдуард Олевинский.


О тенденциях

«Продолжает снижаться рентабельность в банкротном сегменте практик судебного представительства. С одной стороны, объем работы банкротного офиса увеличивается вместе с ростом среднестатистического срока процедур. С другой стороны, платежеспособный спрос на услуги по сопровождению процедур банкротства падает, возможностей получить оплату услуг за счет конкурсной массы становится все меньше. Процентное вознаграждение управляющих остается основным источником дохода, но с ростом объема текущих платежей в банкротстве размер этого вознаграждения уменьшается. Если говорить о нашей компании, то в этом году дело о признании российского решения о банкротстве на территории Румынии завершилось победой в апелляционном суде Бухареста. Это случилось впервые в истории, и стало, пожалуй, самым интересным делом. Хочу отметить, что российское посольство в Румынии проявило себя как истинный защитник интересов россиян, дипломаты помогали нам оперативно и эффективно. Еще одно значимое для практики дело — об отказе в привлечении управляющего к административной ответственности за неправомерное включение требований кредиторов в реестр во внесудебном порядке. Обычно, вслед за разрешением судом разногласий с управляющим не в пользу последнего, его привлекают к административной ответственности. Если следовать этой логике, то с каждой отменой судебного акта судью также надо было бы штрафовать, а это неправильно. Разногласия с арбитражным управляющим вовсе не тождественны жалобе на его действие или бездействие. Сейчас внесудебное включение требований в реестр является исключением из общего правила, но вскоре это изменится, и тогда такие проблемы будут возникать почти в каждом деле о банкротстве», − отмечает Эдуард Олевинский.

О влиянии пандемии

«Стало намного меньше разъездов, и это радует. Мы не сталкивались со сколь-нибудь значимыми проблемами в связи с онлайн-участием в судебных заседаниях или с участием через ВКС. Но были проблемы с проведением собраний кредиторов, поэтому мы очень надеемся, что суды поддержат управляющих в их начинаниях по проведению таких собраний с возможностью дистанционного участия. В корпоративном банкротстве заочный формат собраний пока, к сожалению, является исключением из общего правила».

О банкротствах физических лиц 

«Запросов на проведение процедур банкротства граждан действительно стало больше. Но для рентабельного ведения таких процедур нужен совершенно иной персонал и технология, чем для корпоративного банкротства. Для нас период тестирования института банкротства граждан закончился, и теперь мы принимаем лишь крупные или интересные с правовой точки зрения дела, поэтому экспертным мой взгляд на причины такого роста не назовешь. Мне кажется, что ключевую роль сыграли два фактора: рост доступности услуг профессионалов и популяризация института банкротства граждан. Выводы о бедности населения по количеству процедур банкротства пока еще делать сложно, так как их доступность (как судебных, так и внесудебной) еще далека от идеала, и человек порой не может обанкротиться именно по этой причине».

О наиболее значимых постановлениях и разъяснениях высших инстанций

«В уходящем году их немало, но считаю, что наибольшее влияние на практику окажут следующие. Прежде всего, это Постановление Конституционного суда РФ №15-П от 26 апреля 2021 года и Определение СК по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 26 июля 2021 года №303-ЭС20-18761 по делу №А73-12816/2019 о банкротстве В.И. Балыкова. Статья 446 ГПК не делает исключений в исполнительском иммунитете единственного жилья для роскошной недвижимости. Ранее, 14 мая 2012 года, постановлением 11-П Конституционный Суд признал эту норму неконституционной и предложил федеральному законодателю установить пределы такого иммунитета. В этом году Конституционный Суд вернулся к вопросу и из-за длительного бездействия законодателя «рубанул с плеча»: он не только указал на то, что статья 446 ГПК более не может быть нормативно-правовым основанием безусловного отказа в обращении взыскания на единственное жилье, но и сослался на социальную норму для определения избыточности. Верховный Суд 26 июля 2021 года в деле о банкротстве В.И. Балыкова дал более сдержанные ориентиры, указав, что замещение избыточного жилья не должно выполнять исключительно карательную функцию, и для того, чтобы суд санкционировал замещение избыточного жилья, поступления от этого в конкурсную массу должны быть существенными. Самое важное для практики то, что Верховный суд в этом определении указал порядок принятия таких решений. Кроме того, с утверждением 27 октября 2021 года Президиумом Верховного Суда Обзора судебной практики по спорам, связанным с договором финансовой аренды (лизинга), лизингодатели получили суперприоритет в банкротстве лизингополучателей. Раньше они были на равных с залогодержателями, теперь же они вправе изъять предмет лизинга из конкурсной массы. В результате перед судами встанут задачи определения критериев злоупотребления со стороны лизингодателей.

Также целым рядом решений высших судов не только наметился отход от обвинительного уклона в спорах о субсидиарной ответственности по отношению к контролирующим должника лицам, но и расширились права контролирующих лиц по участию в делах о банкротстве. В делах А19-4454/2017 о банкротстве МУП «Управляющая компания Спектр» (Определение от 21 мая 2021 года №302-ЭС20-23984), А40-240402/2016 о банкротстве МУП «Управляющая компания ЖКХ Сосенское» (Определение от 19 августа 2021 года №05-ЭС21-4666 (1, 2, 4)) и А42-9226/2017 о банкротстве МУП «ЖЭК» (Определение от 21 октября 2021 года №307-ЭС21-5954 (2, 3)), Верховный Суд встал на защиту директоров предприятий-должников. Ранее считалось, что контролирующие лица (директора, участники, фактические бенефициары) имели право участвовать лишь в пассивной роли ответчиков при привлечении их к ответственности. С принятием Определения Верховного Суда от 30 сентября 2021 года №307-ЭС21-9176 по делу А56-17680/2017 о банкротстве финансовой компании «Присцельс» у контролирующих должника лиц появилось реальное право обжаловать действия (бездействие) арбитражного управляющего. А 16 ноября 2021 года Конституционный Суд постановлением №49-П по жалобе Н.Е.Акимова, привлеченного к субсидиарной ответственности в деле А47-8194/2015 о банкротстве общества «Стигл», признал, что вопреки статьям 42 АПК и 34 Закона о банкротстве привлеченный к субсидиарной ответственности по обязательствам должника вправе обжаловать судебный акт о признании обоснованными требований кредиторов должника и о включении их в реестр требований кредиторов, принятый без участия этого лица.

Наконец, 16 декабря 2021 года в деле А40-35533/2018 о банкротстве общества «Региональное развитие» (Определение коллегии 305-ЭС21-19707) Верховный Суд устранил разночтения в вопросе о величине отклонения от рыночной цены, которая свидетельствует о неравноценности. Ранее таким критерием признавалось отклонение в диапазоне от 20 процентов со ссылкой на подпункт 4 пункта 2 статьи 40 Налогового кодекса РФ до отличия в несколько раз со ссылкой на абзац 3 пункта 93 постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 года №25. Сделки признавались недействительными, если цена отличалась от рыночной: «20% в сторону понижения», (подпункт 4 пункта 2 статьи 40 Налогового кодекса РФ, на который ссылаются суда нижестоящих инстанций); «существенно (более чем на 30 процентов)» (Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 28 июня 2011 года №913/11); «существенно в худшую для должника сторону» (абзац 3 пункта 8 Постановления Пленума ВАС РФ от 23 декабря 2010 №63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»); «в два или более раза ниже» (абзац 7 пункта 2 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 30 июля 2013 года №62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица»); «в несколько раз ниже» (абзац 3 пункта 93 постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 года №25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»); 

Отдельной статистики по оспариванию неравноценных сделок нет, и она вряд ли возможна, потому что для оспаривания сделки часто существует несколько оснований. Однако в целом число этих споров год от года растет: три года назад их было 8 тысяч, сегодня – это 13 тысяч в год. Средний процент удовлетворения таких исков держится на уровне 40-46%. 

В деле о банкротстве общества «Региональное развитие» Верховный Суд указал, что в случаях, когда не доказан факт осведомленности контрагента о цели причинения вреда имущественным интересам кредиторов, должен применяться критерий кратности, явный и очевидный для любого участника рынка и нивелирующий погрешности, имеющиеся у всякой оценочной методики. В то же время в иных случаях участники судебного разбирательства вправе обосновать применение более низкого критерия, например, если объект продажи широко востребован на рынке, спрос превосходит предложение. Осведомленность же контрагента должника о противоправных целях последнего должна быть установлена судом с высокой степенью вероятности». 

Об ожиданиях

«Главных ожиданий два: какова будет судьба правительственного законопроекта о реформировании института несостоятельности и как судебная практика разрешит вопрос о том, за чей счет должен уплачиваться восстановленный после реализации предмета залога НДС — за счет залогодержателя или незалоговых кредиторов», − отмечает Олевинский.