Российское правительство в конце февраля 2025 года внесло изменения в официальное название объекта исторического наследия, посвящённого месту гибели великого русского литератора Александра Сергеевича Пушкина, смертельно раненного на дуэли. Ранее вокруг этой темы возникла общественная дискуссия, связанная с ошибочным указанием имени стрелявшего в гениального поэта Жоржа Шарля Дантеса. В предыдущей версии был ошибочно использован инициал персонажа Эдмона Дантеса, героя известного произведения Александра Дюма «Граф Монте-Кристо». Теперь в государственном реестре культурных памятников федерального уровня в графе, касающейся названия и даты создания объекта, указано: «Место проведения дуэли между поэтом А.С. Пушкиным и Ж.Ш. Дантесом, 27 января 1837 года». РАПСИ напоминает об интересных деталях судебного дела по отношению к участникам дуэли.

В конце января 1837 года Санкт-Петербург всколыхнула трагическая новость: Александр Сергеевич Пушкин, величайший поэт России, смертельно ранен на дуэли бароном Жоржем Шарлем Дантесом (Геккерном). Поединок состоялся 27 января (8 февраля) на окраине города, у Чёрной речки; дуэлянты стрелялись на пистолетах, как предписывал кодекс чести. Пушкин получил пулю в правый бок, Дантес – лёгкое ранение в руку. Через два дня, 29 января, поэт скончался от полученной травмы. Дуэли в царской России были строжайше запрещены законом, поэтому властям предстояло расследовать случившееся и определить меру вины всех участников рокового поединка. Уже 29 января последовал высочайший указ Николая I: предать суду «как Геккерена и Пушкина, так равно и всех прикосновенных к сему делу» – то есть привлечь к ответственности не только обоих дуэлянтов, но и секундантов и иных причастных лиц (несмотря на смерть поэта).

Для разбора обстоятельств дуэли была учреждена особая военно-судная комиссия. Судили офицера Дантеса по месту его службы – при лейб-гвардии Конном полку; председателем (презусом) назначили полковника Бреверна, в состав суда вошли шесть офицеров-ассессоров, а следствие поручили аудитору (военному юристу) Маслову. Процесс начали незамедлительно: первое заседание состоялось уже 3 февраля 1837 года. По решению суда разбирательство проходило тайно, без огласки. Дело вели ускоренными темпами и завершили через две недели – 19 февраля суд вынес приговор; всего следственные материалы заняли около 234 страниц.

На слушаниях каждая сторона представила свою версию конфликта. Поручик Дантес (барон де Геккерн) и его секундант, виконт д’Аршиак, придерживались так называемой «геккереновской линии» – они всячески очерняли нрав поэта, выставляя Пушкина самим виновником «оскорбительного» вызова, вспыльчивым и ревнивым дуэлянтом.

В противоположность им секундант Пушкина, подполковник Константин Данзас, настаивал, что поединок спровоцировали действия самого Дантеса при участии его приёмного отца, голландского посланника барона Луи Геккерна. Особое внимание уделялось предыстории с анонимными пасквильными письмами, полученными поэтом незадолго до дуэли. Следствие пыталось установить автора этих анонимок (пресловутого «диплома рогоносца» с намёками на неверность жены Пушкина), однако безуспешно – ключевые улики бесследно исчезли. Опытный аудитор Маслов указал на пробелы: оригинал анонимного письма и прочие «компрометирующие» бумаги так и не были представлены суду. Тем не менее судьи сочли доказанным, что именно та злополучная переписка послужила непосредственным поводом к поединку. Как бы то ни было, сам факт дуэли был очевиден, а её исход – гибель человека – подразумевал нарушение закона.

Действовавшее тогда законодательство предусматривало крайне жёсткое наказание за дуэльный поединок. Формально в силе оставались нормы ещё Петровского Воинского артикулы 1715 года, который грозил смертной казнью всем участникам дуэли – даже если один из них погиб в самом поединке. В тексте закона безжалостно предписывалось: «кто против сего учинит, оный… имеет быть казнён, а именно повешен, хотя из них кто будет ранен или умерщвлён… И ежели случится, что оба или один из них в таком поединке останетца, то их и по смерти за ноги повесить». Военный суд и применил эту норму в полной мере. 19 февраля 1837 года комиссия единодушно признала поручика барона Дантеса (Геккерна) виновным в нарушении строжайшего запрета на дуэли и в причинении А. С. Пушкину смертельной раны. Сентенция (приговор) гласила: за это преступление приговорить Дантеса-Геккерна к казни через повешение. Более того, особо отмечалось, что «таковому наказанию подлежал бы и подсудимый Камергер Пушкин, но как он уже умер, то суждение его за смертью прекратить». Иначе говоря, если бы Пушкин выжил, его ожидала бы виселица наравне с оппонентом. Подполковник Данзас также был признан виновным – в том, что не предотвратил запрещённый поединок и участвовал в нём в качестве секунданта. Ему суд назначил такое же наказание, как и Дантесу, – смертную казнь через повешение. Таким образом, первоначальный приговор военного суда оказался максимально строгим: двоих выживших участников дуэли ждала смерть (а погибшего поэта, к чести суда, решили «за смертью» более не преследовать).

Однако эта суровая развязка была ещё не окончательной. В военно-судебной системе того времени смертные приговоры подлежали утверждению высшей властью. Дело о дуэли Пушкина поступило на рассмотрение генерал-аудитора Александра Ноинского – руководителя Военно-судного управления. Изучив материалы, генерал-аудиториат выявил юридические нюансы и предложил смягчить приговоры, сообразуясь с нормами действующего Свода законов. 17 марта 1837 года было вынесено определение генерал-аудитора, согласно которому казнь для барона Дантеса заменялась разжалованием: «за вызов на дуэль и убийство на оной камер-юнкера Пушкина, лишив чинов и приобретённого им российского дворянского достоинства, разжаловать в рядовые с определением на службу по назначению Инспекторского департамента». Проще говоря, Дантеса предлагалось лишить офицерского звания и дворянского титула, низвести до солдатского чина и отправить служить рядовым туда, куда распорядятся военные власти. Наказание для Константина Данзаса генерал-аудитор смягчил ещё решительнее: учитывая боевые заслуги и прежнюю безупречную службу секунданта, ограничиться заключением под стражу ещё на два месяца (к тому сроку Данзас уже полтора месяца провёл под арестом) с последующим возвращением его к исполнению службы. Окончательная формулировка для секунданта гласила: «вменив ему… в наказание бытность под судом и арестом, выдержать сверх того под арестом в крепости два месяца и после того обратить по-прежнему на службу». Уголовное преследование покойного Пушкина, разумеется, предписывалось прекратить – как сказано в том же документе, «преступный же поступок самого камер-юнкера Пушкина <…> по случаю его смерти предать забвению».

Последнее слово оставалось за императором. Николай I, которому были доложены выводы генерал-аудитора, утвердил их, однако внёс дополнительное указание относительно Дантеса. 18 марта 1837 года государь начертал резолюцию: «Быть по сему, но рядового Геккерена, как не русского подданного, выслать с жандармом за границу, отобрав офицерские патенты». Таким образом, вместо продолжения службы в русской армии Дантесу была уготована высылка из пределов Российской империи под надзором полиции. Это смягчение объяснялось его иностранным подданством, хотя, вероятно, свою роль сыграли и дипломатические соображения: приёмный отец Дантеса-Геккерна занимал пост нидерландского посланника при дворе.

В исполнение высочайшей воли Жорж Дантес был немедленно исключён из гвардии, лишён чинов и всех прав состояния, и уже в марте 1837 года его этапировали к западной границе. Причём фактически дуэлянт отделался не унизительной конвоированной пешей этапировкой, а довольно комфортной поездкой в карете: как свидетельствует современник, друг семьи Пушкина А. И. Тургенев 19 марта 1837 года записал в дневнике, что встретил Дантеса «в санях с жандармом… Он сидел бодро, в фуражке, разжалованный и высланный за границу…». Из документов известно, что для отправки ссыльного были предоставлены сани из придворного экипажа, то есть убийцу Пушкина отвезли на родину фактически за казённый счёт. Подполковник Данзас тем временем отбывал наказание в Петропавловской крепости. С учётом смягчения ему оставалось провести под арестом лишь два дополнительных месяца. 19 мая 1837 года Данзас был освобождён на поруки и вернулся к строевой службе; впоследствии он продолжил карьеру офицера, служил некоторое время в Петербурге, а затем был переведён на Кавказ. Другие участники этой дуэльной истории также вынесли определённые последствия. Виконт д’Аршиак, секундант Дантеса, ещё до вынесения приговора покинул Россию, фактически уклонившись от судебного преследования. Барон Луи Геккерн (приёмный отец Дантеса), чья роль в конфликте вызвала много пересудов, по настоянию российского императора был в скором времени отозван с должности посланника Нидерландов – Николай I недвусмысленно дал понять, что присутствие этого дипломата при русском дворе более нежелательно.

Широкая публика с живым интересом следила за всеми перипетиями этого дела. Смерть Пушкина потрясла общество, и многие с негодованием восприняли известие, что его противник избежал смертной казни. Наказание Дантеса действительно оказалось гораздо мягче первоначального приговора, ведь благодаря царской милости он сохранил жизнь и отделался ссылкой. По сути, дворянин-убийца понёс лишь «символическое» наказание – как заметил впоследствии исследователь, Дантес отправился за границу, «наказанный совершенно мягко, даже символически». Это вызывало протест у современников: так, молодой поэт Михаил Лермонтов откликнулся на трагедию стихотворением «Смерть поэта», где горько обличил светское общество, «жадной толпой» окружившее трон и не сумевшее защитить честь гения. За эти дерзкие стихи Лермонтов, в свою очередь, был подвергнут ссылке на Кавказ – по иронии судьбы, его отправили подальше от столицы именно в тот день, когда Дантес в императорских санях выезжал из России.

Что же до самого барона Дантеса, то изгнание отнюдь не сломало его судьбу. Проведя несколько лет в родной Эльзасской провинции, он сумел сделать блестящую карьеру во Франции – стал уважаемым политическим деятелем, избирался депутатом и даже занял место пожизненного сенатора Второй Империи, получив в конце концов и боевые награды, и орден Почётного легиона. Позднее Дантес с некоторой долей цинизма признавался, что если бы не злосчастная дуэль, вынудившая его покинуть Россию, то его ждала бы куда более скромная участь: «скорее всего, ему пришлось бы доживать свой век в отставке где-либо на окраине России без большого достатка и в кругу многочисленной семьи». Жорж Дантес пережил Александра Пушкина почти на шесть десятилетий – он умер во Франции в 1895 году, до конца своих дней храня молчание о подробностях рокового поединка. Суд над Дантесом и его соучастниками завершился для них сравнительно благополучно, однако в глазах потомков эта история навсегда осталась драмой о непоправимой утрате и спорной справедливости. Закон сурово осудил дуэлянта, но жизнь распорядилась иначе: великий поэт пал, а его убийца ушёл от виселицы и дожил свой век в довольстве и чести. Такая развязка породила немало споров и легенд, заставляя задуматься о том, где же проходит граница между правовым приговором и высшей справедливостью. Шестнадцать дней судебного разбирательства не исчерпали вопрос, кто был прав, а кто виноват – эти споры не утихают уже почти два века после последней дуэли Пушкина.

Источники: официальные материалы военно-судного дела 1837 года ; дневниковые записи современников (А. И. Тургенев) ; исследования А. А. Наумова, П. Кауфмана и др.; анализ дела в работах историков и юристов.

Андрей Кирхин

*Мнение редакции может не совпадать с мнением автора

*Стилистика, орфография и пунктуация публикации сохранены