Непосредственным поводом и началом Первой русской революции явилось выступление рабочих Петербурга с требованием защиты своих прав. В этой связи особое внимание рассмотрению вопроса о правовом положении на рубеже веков самой молодой социальной группы российского общества – промышленного пролетариата – уделяет в пятьдесят втором материале своего тематического цикла юрист, кандидат исторических наук, депутат Государственной Думы первого созыва Александр Минжуренко.

С появлением класса пролетариата возникла и проблема государственного регулирования отношений рабочих с предпринимателями. Как всегда, при возникновении значительных новшеств в социальной структуре общества, законодательство несколько отставало от назревших потребностей правового регулирования новой сферы отношений. 

Фабричный инспектор, профессор Московского университета И.И. Янжул писал в 70-е годы XIX века: «Хозяин фабрики – неограниченный властитель и законодатель, которого никакие законы не стесняют, рабочие ему обязаны «беспрекословным повиновением». 

И «рабочий вопрос» продвигался в правительстве в основном под давлением выступлений пролетариата в виде стачек. Требования рабочих касались прежде всего продолжительности рабочего дня и ограничения произвола предпринимателей в части наложения штрафов на рабочих, которые на практике доходили до половины зарплаты.

Заметными событиями стали стачка на Невской бумагопрядильне в 1870 году и на Кренгольмской мануфактуре в 1872 году. Только после этого наметилось движение в разработке трудового законодательства. Но дело продвигалось очень медленно.

И только массовая Морозовская стачка 1885 года подвигла власти к принятию закона 3 июня 1886 года, которым ограничивался произвол предпринимателей в отношении рабочих. Здесь же определялся и объем прав рабочих, которые владельцы предприятий не могли нарушать.

Результативность такой формы борьбы за свои права привела к тому, что стачки и в дальнейшем стали применяться рабочими для защиты своих прав и интересов. А власти, исходя из фискальных соображений, пытались предотвратить ущербные для казны остановки предприятий своим вмешательством, имеющим целью разрешить сложившиеся на заводах противоречия, не доводя дело до забастовок. 

Министр финансов Витте отмечал и другую цель вмешательства государства во взаимоотношения рабочих с нанимателями. Этими мерами власть надеялась воспрепятствовать «развитию и распространению между рабочими крайних воззрений с социалистическим, а иногда и революционным оттенком". Это была вполне естественная позиция финансового ведомства, заинтересованного в бесперебойной и эффективной работе предприятий и уплате ими налоговых соборов.

Другую позицию занимало МВД, преследуя первоначально инициаторов забастовок. Однако и в полиции со временем начали понимать целесообразность политики равноудаленности от интересов и рабочих, и предпринимателей. 

Служащие силовых структур, как и фабричные инспекции Минфина, тоже стали выяснять причины конфликтов работников с работодателями и пытаться воздействовать на владельцев предприятий с целью устранения этих причин. 

О необходимости такой работы писал царю в 1898 году помощник шефа жандармов генерал-лейтенант А.И. Пантелеев. В своем докладе он признавал тяжелое положение рабочих, и предлагал меры его улучшения для предотвращения рабочих волнений.

Власти таким образом решили сами выступить в роли защитников прав рабочих, дабы в этом качестве во главе рабочих организаций не встали социал-демократы. Так и выкристаллизовалась постепенно тактика поведения полиции во взаимоотношениях с рабочими. Пиком в реализации этой концепции явилась деятельность начальника Московского охранного отделения Сергея Зубатова. 

Так как до этого все попытки полиции воспрепятствовать организованности пролетариата провалились, то необходимо было исходить из того факта, что рабочие организации уже существуют и неуклонно растут. Следовательно, как гласит один из вневременных принципов действия властей: если не можешь остановить движение – надо его возглавить. И Зубатов активно взялся за реализацию этой идеи

Так, в 1901 году возникло московское «Общество взаимопомощи рабочих механического производства». Зубатов снабжал членов этой организации соответствующей литературой и даже организовал печатание популярных брошюр на тему задач и форм борьбы рабочих за свои права. Затем для рабочих был организован цикл лекций, которые читали профессора Московского университета. 

В качестве руководящего органа движения был избран «Совет рабочих механического производства», где оказались и агенты Зубатова. Это позволяло ему держать под контролем все события в рабочей среде Москвы. 

Совет принимал жалобы от рабочих и выступал в защиту их прав против притеснений со стороны фабрикантов. В таких случаях московская администрация в лице Зубатова и московского обер-полицмейстера генерала Трепова оказывала Совету поддержку и производила на фабрикантов давление. 

Успехи Общества в отстаивании прав и интересов рабочих создали ему в Москве огромную популярность. Деятельность зубатовского Общества полностью парализовала в Москве развитие социал-демократических идей. Даже советские историки признавали, что в годы расцвета Общества социал-демократическая пропаганда в Москве стала невозможной.

В октябре 1902 года Зубатов был переведён в Петербург и назначен заведующим Особого отдела Департамента полиции. Сразу по прибытии в Петербург он взялся за постановку в городе легального рабочего движения. Было создано «Общество взаимопомощи рабочих механического производства г. Санкт-Петербурга».

Первое время деятельность Общества шла успешно, и оно привлекло к себе большой интерес. Рабочие массами посещали собрания Общества и записывались в его члены. 

Но здесь социал-демократы были намного сильнее, чем в Москве. Их усилиями в рабочей среде был распущен слух, что зубатовские общества суть не что иное, как полицейская «ловушка», предназначенная для вылавливания лиц, недовольных существующим строем. 

Несмотря на то, что эта «информация» не совсем соответствовала действительности, она стала действенным оружием социал-демократов в борьбе за лидерство в столичном рабочем движении. Этим слухам многие рабочие поверили.

В Петербурге, кроме социал-демократов и Зубатова, с похожими целями начинал свою деятельность священник Георгий Гапон. В 1903 году он много выступал перед рабочими со своими лекциями. 

Учитывая популярность Гапона в рабочей среде, Зубатов возлагал на него большие надежды. Он предложил Гапону возглавить рабочее Общество, но тот отказался, говоря, что оно слишком тесно связано с полицией, а это не вызывало доверия у рабочих. 

Вот эти переговоры Гапона с Зубатовым и использовались в дальнейшем для компрометации самого священника. В советской историографии туманно упоминали про «связь Гапона с полицией», не раскрывая содержание этих контактов. Этих намеков было достаточно, чтобы посеять подозрения в том, что священник чуть-ли не провокатор. 

Гапон же сам считал, что сотрудничать с полицией в этом деле недопустимо и предлагал переустроить Общество по образцу английских тред-юнионов, где всё дело ведётся самими рабочими. А Зубатов считал этот взгляд «опасной ересью». 

В августе 1903 года, после отставки Зубатова, Гапон взял всё дело в свои руки, составил для Общества новый устав и повёл рабочих по иному пути. Никаких связей с полицией этой рабочей организации уже не существовало.

Продолжение читайте на сайте 7 ноября